ГИБЕЛЬ СССР

КАК ВЕРХУШКА КПСС РАЗВАЛИЛА СТРАНУ

 

 

Двадцать четыре года назад, в январе 1992 года, в России начались Шоковые реформы Егора Гайдара и команды радикальных либералов, командированных во власть. Одновременно начался процесс демонтажа Советского Союза, растянувшийся на весь 1992-й.

Прошли годы, но до сих пор люди задаются вопросом: насколько неизбежен был распад «Союза нерушимых», который то ли был убит, то ли покончил жизнь самоубийством.

До этого, в хмельном августе 1991-го, произошли события, поставившие финальную точку в необратимых процессах, начатых руководством КПСС под лозунгами «перестройки».

В те августовские дни руководство Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР и весь личный состав подразделения оказались на острие драматических политических событий, которые потрясли основы страны. Имя «Альфа» было у всех на слуху («Вымпел» оставался в тени — хотя тоже завязан в этот узел). Одни превозносили его до небес, другие проклинали за отказ штурмовать Белый дом. Теперь многое видится по-другому. Можно ли было сохранить Союз? Или он был обречен?

Двадцать четыре года — приличный срок, чтобы оглянуться назад и трезво, без эмоций, оценить произошедшие события, названные по горячим следам «революцией». Об этом — беседа непосредственных участников августа 1991-го: президента Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» полковника Сергея Гончарова и главного редактора газеты «Спецназ России» Павла Евдокимова.

Оба они являются активными участниками тех событий. На момент августа 1991 года Сергей Гончаров являлся заместителем командира Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР, Павел Евдокимов входил в руководство Социал-демократической партии России (СДПР), был заместителем главного редактора газеты «Альтернатива» и парламентским корреспондентом в Верховном Совете СССР и РФ.

ГЕРОСТРАТ XX ВЕКА

— Часто можно слышать: жалко, что не победил ГКЧП. Глядишь, и Советский Союз удалось бы сохранить! А чертова «Альфа» не выполнила приказ и поддержала предателя Ельцина с его демократами. Выходит, она и виновата. Что Вы думаете по этому поводу?

— Давайте будем честными по отношению к самим себе. ГКЧП, который пытаются представить в качестве спасителя государства, был заведомо обречен. Его возглавляли люди, продвинутые в большую политику Михаилом Горбачёвым. Они до последнего момента верой и правдой служили ему, продвигая «перестройку», обернувшуюся подлинной катастрофой. Я уверен, Советский Союз можно было сохранить, но для этого требовались продуманные, эффективные политические и экономические преобразования, а только уже потом, в зависимости от результатов, «ослаблять вожжи».

— Горбачёву, конечно, кололи глаза китайские реформы. Товарищ Дэн Сяопин пошел именно по тому пути, о котором Вы говорите. Сначала результаты в экономике, потом либерализация в политике. Но едва возникла угроза «перестройки», на пекинскую площадь Тяньаньмынь в 1989 году вывели танки и жестоко расправились с оппозиционными студентами и всеми недовольными, находившимися там.

— История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Но я думаю, что у нас был шанс постепенно провести реформы с учетом исторических особенностей России. Не смотреть с замиранием сердца на Запад, а искать свой путь. Горбачёв и «прорабы перестройки» (Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе и другие), которых по праву можно назвать агентами влияния, дурачили народ некими «общечеловеческими ценностями».

Вместо национального возрождения русского народа-коренника, на котором держится Государство российское, Горбачёв дал зеленую улицу сепаратистским движениям на окраинах империи. Работники КГБ на местах ничего не могли поделать, они были связаны по рукам и ногам. Центробежные силы разбрасывали территории от Москвы и до окраин, чему мы, сотрудники Группы «А», были непосредственными свидетелями. И тогда вдруг появился ГКЧП. А где вы были раньше, товарищи?

— Тем более, что у Группы «А» уже был в январе 1991-го отрицательный опыт такого рода. Подразделение послали в Вильнюс, чтобы захватить телецентр и башню, а потом предали.

— Да, тогда погиб наш товарищ лейтенант Виктор Шатских. Замечательный парень, молодой, красивый. Ему выстрелили в спину, когда сотрудники Группы «А» пробивали дорогу к объекту. Сейчас вокруг этих событий реваншисты в Литве пытаются устроить игры, обвинить наших товарищей в военных преступлениях. Не выйдет! У «альфовцев» были холостые патроны, а по толпе стреляли с крыш боевики. А действовали мы в правовом поле Советского Союза, что докажет любой международный суд.

А потом случилось предательство. Пять дней… целых пять дней ни одно силовое ведомство Советского Союза не признавало его своим офицером. МВД, КГБ, ВДВ — все открестились: не наш, мол. Крючков молчал, будто события в Литве произошли в каком-то другом государстве. Представляете, каково было его родителям? В аэропорту гроб с телом Вити встречали только мы и его отец, Виктор Александрович. Полковник КГБ. Ни один из тех, кто посылал нас туда, не соизволил появиться. Президент Горбачёв заявил, что он никакого приказа не отдавал, спал, и кто такой Шатских — не знает.

Не берусь судить, какой приговор вынесет история, но для меня Горбачёв несет отрицательный, явно разрушительный заряд. Он — настоящий Герострат XX века. Мы прошли Душанбе, Карабах, Баку, Степанакерт, Ереван… Нашими руками все время пытались решать политические вопросы. И вот наступил август 1991-го. Мы поняли: «Альфу» опять толкают в авантюру. За участие в этой операции подразделение, которое призвано бороться с террористами, а не с собственным народом, заплатит своими и чужими жизнями.

ЗАДАЧА — АРЕСТОВАТЬ ЕЛЬЦИНА

— Известно ли было заранее о планах ГКЧП?

— Нашему подразделению отводилась ключевая роль, хотя в планы ГКЧП никто из Группы «А», в том числе наш командир Герой Советского Союза генерал-майор Виктор Фёдорович Карпухин (ныне покойный), посвящены до конца не были. Служба шла обычным порядком. 17 августа начальник Седьмого управления КГБ генерал-лейтенант Евгений Расщепов, в подчинении которого находилась Группа «А», вызвал Виктора Фёдоровича и поинтересовался количеством сотрудников, степенью их готовности. Карпухин предупредил, что собирается за город. Расщепов попросил его находиться постоянно на связи.

— Это не насторожило Карпухина?

— Нет, поскольку днями раньше в Закавказье имел место захват заложников, и Группа могла быть задействована для их освобождения. Генерал Расщепов спросил, знает ли Карпухин расположение зданий и помещений военного аэродрома «Чкаловский», который находится недалеко от Москвы. Виктор Фёдорович ответил утвердительно, ибо по роду службы бывал там неоднократно. После этого Расщепов отправил командира «Альфы» в Министерство обороны. Цель — согласовать систему безопасности возможной встречи президента России Ельцина и руководителей Союза.

— Очень достоверная «легенда». Она не вызывает подозрений. Все выглядит вполне правдоподобно.

— Да. Как потом оказалось, в военном ведомстве Карпухину поставили задачу: подготовить группу в 25-30 человек для обеспечения охраны этого мероприятия. Допускалось, что переговоры могут пройти в другом месте. Например, во Внуково или Архангельском. Имена и должности тех, кто будет встречаться с президентом, не назывались.

Воскресенье 18 августа прошло спокойно. Но весь руководящий состав КГБ целый день оставался на рабочих местах. Поэтому Карпухин решил на всякий случай заночевать на базе. Чутье не обмануло его. В два часа ночи его вместе с Расщеповым вызвал первый заместитель Председателя КГБ Виктор Фёдорович Грушко, который подтвердил поставленную задачу.

— Вы лично находились в подразделении?

— Да, на дежурстве. Я и заместитель начальника Группы «А» Владимир Николаевич Зайцев. Поздним вечером Карпухин сказал: «Меня вызывают в штаб. Будет какое-то задание — поднимайте личный состав по тревоге, готовьте боеприпасы, готовьте операцию». Какую именно, этого понять никто не мог.

— А потом поступила команда выдвигаться в сторону дачного комплекса «Архангельское», где в тот момент находился Борис Ельцин и его свита. От кого она исходила?

— Где-то после полуночи Карпухин вернулся, вызвал нас в кабинет, раскрыл карту Московской области, показал очерченный красным район, на котором было написано «Архангельское». «Пока не для распространения, — сказал он. — Получен приказ об аресте Ельцина». И велел отобрать шестьдесят лучших бойцов, подготовить все боекомплекты. Сформировали отряд и мы отбыли на место. Остановились приблизительно в трех километрах от поселка и ждали дальнейших указаний, которых не поступало.

— В книге «Борис Ельцин: от рассвета до заката» Александр Коржаков выдвигает свою версию событий. По его словам, «Альфа» должна была арестовать Ельцина, а в случае перестрелки — ликвидировать, убить на месте. Но офицеры элитного подразделения не послушали своего командира и пропустили кортеж в Москву, дав возможность Ельцину организовать сопротивление.

— Я читал это, знаю. Если верить Коржакову, то, опасаясь штурма дачи, он пошел на оперативную хитрость: установив, что неподалеку в засаде находится «Альфа», налил голодным бойцам горячего супчику… и благополучно вывез президента в столицу. Это полная ерунда! Такого не было. Мы провели вокруг «Архангельского» всю ночь, и если бы поступил приказ, то никакого штурма не потребовалось бы вовсе.

— То есть на тот момент сотрудники «Альфы» готовы были выполнить приказ и арестовать Ельцина?

— Готовы, да. Лукавить не буду. Но от Крючкова даже устного приказа не поступило. Мы не понимали, что происходит и были на взводе. Бред какой-то! В ту ночь и утро никто из «вершителей судеб» страны так и не решился дать «отмашку» на захват Ельцина. Спрашивается, зачем тогда они заварили всю эту кашу? Если уж идти, то идти до конца! Я это говорю для тех, кто до сих пор считает причиной провала ГКЧП позицию офицеров «Альфы». Все можно было решить в ночь с 18-го на 19-е августа. Вопрос — какие были бы последствия?..

— 3 августа, собрав узкую часть Кабинета министров, Горбачёв произнес загадочную фразу: «Да, ситуация трудная, но мы пойдем на все, включая введение чрезвычайного положения». На следующий день, скоропостижно отправляясь в Форос, в двухнедельный отпуск, он еще раз повторил вице-президенту Янаеву эти странные установки: «Геннадий, ты остаешься на хозяйстве. При необходимости действуй решительно, но без крови».

— А что? Члены ГКЧП так и поступили! Недаром потом они будут говорить, что их не покидало ощущение какого-то дурного водевиля. Апофеозом их беспомощности стала пресс-конференция, на которой Янаев и другие несли околесицу. Тогда, спрашивается, какова роль самого Горбачёва? Какую многоходовую комбинацию разыгрывал Михаил Сергеевич? В чьих интересах? Ясное дело, от этого политического банкрота мы никогда не услышим правдивого ответа. Жаль!

НОЧЬ И УТРО В АРХАНГЕЛЬСКОМ

— Еще раз вернемся к выдвижению в «Архангельское». Расскажите, как оно происходило?

— Выехали мы на двух «пазиках» и двух легковых машинах. Куда едем, знали только трое: Карпухин, Зайцев и я. Я сел в головную машину, оборудованную спецсвязью. При мне, хочу это подчеркнуть, Виктор Фёдорович докладывал лично Крючкову: «Выдвигаемся на объект».

Дорога была свободной, поэтому ехали, не включая спецсигналы, и на месте появились минут через 35-40. Карпухин доложил, что Группа прибыла, и нам последовало указание провести рекогносцировку и определиться, как будем проводить операцию: или по месту, где находится объект, или проработать вариант, когда Ельцин будет выдвигаться с дачи. Владимир Зайцев и Анатолий Савельев взяли разведчиков и выдвинулись в район поселка. Доложили по рации, что они определили, где именно находится дача, внешняя охрана — два или три человека, вооруженные автоматами, ходят по периметру объекта. Маршрут, по которому можно выдвинуться, — свободен.

Карпухин сообщил в штаб о том, что мы на месте и готовы выполнить приказ. Последовала команда, и я это отчетливо услышал: «Ждите указаний!» Начало светать. Я говорю Карпухину: «Фёдорыч! Ты доложи в штаб — рассвет скоро». Опять команда: «Ждите! Свяжитесь позже». Наш командир взял на себя ответственность: «А что ждать-то!» И мы передислоцировались в деревню, находившуюся рядом с Архангельским.

Грибники пошли… Люди, увидев бойцов в необычной форме — в «сферах» и с оружием в руках, были напуганы и стали от нас шарахаться, возвращаться домой.

— Хорошая ситуация, ничего не скажешь!

— Как я понял, информация дошла до Коржакова. Говорю: «Фёдорыч, звони опять! Все понимают, что нас уже расшифровали!» Карпухин выходит на руководство. Ему формулируют новый приказ: «Выдвигайтесь на позиции варианта № 2» — это по захвату в момент выдвижения. Снимаем ребят, садимся опять в машины и выдвигаемся километра на два, начинаем маскироваться. Но как это сделать такому количеству вооруженных людей? Деревенские на нас смотрели с явной опаской, не выходили даже за водой…

Ладно. Проработали операцию, как блокировать выдвижение, и Карпухин доложил о готовности. Было 6 часов — светло, все видно, в Москву поток машин идет. Из штаба опять: «Ждите указаний, будет приказ!»

К 7 часам к Архангельскому начали стягиваться служебные машины с охраной. Видим, какие-то большие чины. Ладно, послали нашу разведку. Оказывается, это прибыли Хасбулатов, Полторанин и кто-то еще. Докладываем. Нам опять: «Ждите указаний!» Все! Мы не понимаем, что от нас хотят и как проводить операцию!

Где-то около 8 утра разведчики сообщают: «Колонна — два бронированных ЗИЛа, две «Волги» с охраной Ельцина и прибывших туда лиц выдвигается на трассу. Готовьтесь к операции!» Карпухин звонит в очередной раз в штаб и слышит: «Ждите команды!» — «Что ждать, колонна через пять минут проедет!» — «Ждите команды!» Когда мы уже их увидели, Фёдорыч опять сдергивает трубку. Ему опять: «Ждите команды!»

— Команды так и не поступило. Почему, по Вашему мнению?

— Деятели ГКЧП, включая Крючкова, внятного ответа на этот вопрос так и не дали. Очевидно, что никто из его организаторов не рискнул взять ответственность на себя. Не нашлось человека калибра Валентина Ивановича Варенникова, но тот находился в Киеве и не мог повлиять на развитие событий. Или, быть может, шла какая-то сложная двойная или тройная игра. Не знаю, мне сложно судить… Последний глава Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов в интервью российской прессе сообщал, что ГКЧП был создан на совещании у Горбачёва 28 марта 1991 года. А Геннадий Янаев говорил, что документы ГКЧП были разработаны по поручению все того же Горбачёва.

— Что было дальше?

— После того, как картеж Ельцина на большой скорости проследовал мимо нас, Карпухин снимает трубку: «Что теперь делать?» — «Подождите, мы перезвоним!» Буквально через пять минут: «Возьмите частью ваших офицеров под охрану «Архангельское». — «Зачем?!» — «Выполняйте, что вам сказали! Остальные — в подразделение!»

Время, когда ГКЧП мог победить, было бездарно упущено. Ельцину было дано драгоценное время, чтобы мобилизовать своих сторонников и приступить к активным действиям. Часов в 10 или в 11 мы возвратились в Н-ский переулок, к месту постоянной дислокации. А по ЦТ уже вместо заявленных в сетке вещания программ показывали «Лебединое озеро». Трагедия государства обернулась фарсом, дешевой опереттой.

— Могу засвидетельствовать, что задержание Ельцина в тактическом плане оказало бы сильный эффект. Так получилось, что 19 августа я одним из первых приехал к Белому дому. Это было в девять часов утра. У здания никого не было! Одновременно со мной подошли глава стачкомов Кузбасса Анатолий Малыхин и два журналиста, советский и чешский. Всё! Большая колонна демонстрантов подошла от «Манежа» только после одиннадцати часов.

— Повторюсь: Председатель КГБ СССР Крючков не отдал нам приказ на задержание Ельцина. Не берусь судить — нужно было его захватывать или нет… Но есть четкий принцип: сказав «а», нужно говорить «б». Иначе «Альфу» вообще не нужно было посылать в «Архангельское»! А решать ситуацию двоевластия как-то иначе.

СТРАННЫЙ «ПУТЧ»

— Москва находилась на осадном положении. У Белого дома группа москвичей заслонила телами мост через Москву-реку, остановив продвижение части танковой колонны по Калининскому проспекту.

Командирский танк взял влево и рванул прямо на людей и те едва успели отскочить в стороны — после чего на большой скорости устремился к Кремлю, догонять те машины, что успели проехать. И тогда же проезд по мосту был перегорожен троллейбусом.

На моих глазах несколько танков были блокированы толпой у здания парламента со стороны Краснопресненской набережной. С одного из них, кстати, потом выступил Ельцин. Вокруг стали возводить баррикады.

— Насчет танков. Считаю это решение величайшей глупостью. Как можно было вводить в Москву бронетехнику? Это только озлобило людей. Появление военной техники на улицах и проспектах столицы авторитета ГКЧП явно не прибавило, зато число сторонников Ельцина увеличилось. Рассчитывали запугать, надавить на психику, а получилось наоборот. Особенно это относится к молодежи, готовой идти на баррикады и сражаться за «правое дело».

— Чем занималась «Альфа»?

— Подразделение вернулось на базу. В 11 часов состоялось совещание у генерала Расщепова. Уже было ясно, что ни о какой охране «встречи в верхах» не идет и речи. С учетом складывающейся обстановки было решено всем подразделениям продолжать работу в усиленном режиме. Для Группы «А» это означало, что с этого момента она в кратчайшие сроки могла выступить для выполнения боевой задачи. Однако весь понедельник 19 августа и ночь прошли относительно спокойно.

— Сергей Алексеевич, когда перед подразделением была поставлена конкретная задача?

— Рано утром 20 августа Карпухина вызвали в город, где он находился длительное время, восемь или девять часов. Возвращается — на нем лица нет. Говорит мне и Михаилу Головатову: «Мужики, нам, наверное, в три часа ночи предстоит штурмовать Белый дом. Готовьте операцию! «Альфа» — основная, нам будут приданы спецназ Минобороны, люди из ВДВ, МВД, бронетехника и будет оказана вертолетная поддержка». — «Виктор Фёдорыч, а план-то какой?» — «Повторяю: будем, по всей видимости, штурмовать Белый дом!» Я говорю: «Штурмовать, а дальше что?» — «Я знаю так же, как и вы! Поступил приказ — я его выполняю. Готовьте план операции! Меня опять вызывают! Не забудьте сообщить ребятам из «Вымпела» — они тоже находятся в нашем подчинении».

О том, что в это время происходило в районе Белого дома, мы в подразделении узнавали преимущественно по радио, а также по своим неформальным каналам. Приглашаем начальника отдела Александра Ивановича Мирошниченко (будущего командира «Альфы», генерал-полковника): «Бери людей, переодевайтесь в «гражданку», бери неприметную машину — и к Белому дому, посмотрите, что можно сделать». Где-то через час он докладывает, что там находится многотысячная толпа, возведены баррикады… Более пятидесяти процентов — молодежь, многие в нетрезвом состоянии. Спрашиваем: «Можно ли подойти к Белому дому?» — «Да, это возможно, но народ все прибывает».

— Без рисовки, но среди защитников Белого дома находилось немало людей, готовых стоять до конца. Хотя многие и ушли, опасаясь за свою жизнь. Не всякий добровольно готов попасть под удар спецназа КГБ!

— До нас доходила такая информация, но противостоять профессионалам, прошедшим Афганистан и горячие точки, вы не смогли бы. Если говорить прямо, то в течение получаса поставленная задача была бы выполнена. Правда, с очень многочисленными жертвами. Мы знали, где находится Ельцин, другие руководители, имели поэтажный план. Каждый сотрудник Группы «Альфа» был обеспечен индивидуальной связью и мог действовать автономно.

— В то время каждый большой руководитель выгадывал, какую сторону занимать: за Ельцина или против? Просчитывал ситуацию — что будет, если он не на того поставит?

— Никто ни за что не хотел отвечать. Мы это поняли после того, как получили доклады людей, которые должны были нас поддерживать. Подсчитав силы, которые были приданы Группе «А» для проведения силовой операции, мы с Головатовым стали созваниваться с руководителями этих подразделений. Летчики сразу заявили: мы, конечно, взлетим и можем долбануть по верхним этажам Белого дома неуправляемыми ракетами, но думаем, что ракеты попадут в американское посольство. А что потом будет с вами? Мы поняли, что они над нами просто издеваются: дескать, вы там решайте, но без нас…

У других, как оказалось, не заводились танки, кто-то не мог выйти из части по какой-то иной «очень серьезной» причине. Иначе говоря, каждый старался отодвинуть от себя данную ситуацию. Кстати, генерал Лебедь вел себя схожим образом: я, мол, сделаю, но…

— Характерный момент: во всем здании не была отключена телефонная связь, так что мы имели возможность звонить в любую точку страны и вбрасывать дезинформацию по разным каналам. Например, на сторону Белого дома перешла рота танков майора Сергея Евдокимова — тут же сообщали, что перешел батальон или полк. Ну, и так далее. Помню, мы удивлялись: странный какой-то путч… Разве так поступают?

— О том и речь! Полагаю, что российское руководство имело возможность совершенно спокойно уйти — оно не стало бы ждать прихода в Белый дом нашего подразделения. В этом я не сомневаюсь. А все остальные, кто находился в здании — «афганцы», казаки, сотрудники частного охранного предприятия «Алекс» и другие защитники Белого дома — они, конечно, оказали бы посильное сопротивление. Символическое. Информация в какой-то мере просачивалась, и люди, сидевшие у костров, говорили: если «Альфа» пойдет, то всех замесят. Куда бежать? То есть вместе с реальной готовностью умереть за демократию присутствовал страх, было чувство обреченности… Но главное, народу там было слишком много!

— Мы ждали штурма именно со стороны «Альфы». Плотным кольцом, взявшись за руки, обступили здание Белого дома. Я позвонил своим родным и на всякий случай попрощался. Было это в ночь на 21 августа. Помню, самое трудное время — предрассветный час, нервы были напряжены до предела. Казалось, штурм начнется в любую минуту, и вы нас сомнете, раскидаете в стороны. Особенно было жутко, когда началась стрельба в районе тоннеля под Садовым кольцом. Думали — все, штурм! Но никто не расходился. Были готовы к самому худшему.

— Вот почему я и говорю, что нельзя было вводить в огромный город танки и боевые машины. Это злит, заводит! К тому же от людей, находящихся в возбужденном состоянии, можно ожидать чего угодно. Если война — так война, а иначе нечего огород городить. Если, конечно, вся эта сценическая постановка не преследовала цели прикрыть некие глубинные процессы, в которой и участников ГКЧП, и защитников Белого дома использовали втемную в многоходовой игре. Как это было в феврале семнадцатого.

…Мы созвонились с московским руководством, с больницами, и поняли, что в случае штурма при большом количестве убитых и раненых никто не готов ни вывозить, ни лечить людей. Отвечали нам однозначно: мы не в курсе, не готовы… Мы осознали, что все «стрелки» этой операции нацелены на нас — все были уверены: «Альфа» пройдет свой этап, а потом ситуация сама решится как-нибудь.

ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ

— В прессе в те дни и месяцы много писалось о том, как принималось решение не штурмовать Белый дом. Давайте уточним, как было на самом деле.

— Мы с Головатовым пригласили руководителей отделов. Сказали, что в три часа ночи должен состояться штурм. Идите в отделы, готовьте людей. Минут через 30-35 начальники доложили, что в той ситуации, которую мы сейчас имеем, личный состав в основе своей выполнить данный приказ не готов. Все отлично помнили, что было в Вильнюсе в январе 1991-го, когда мы оказались «крайними», и полагали, что и сейчас будет нечто подобное.

Где-то после часа ночи приезжает Карпухин, весь на нервах. Было ясно, что он, командир, который за все отвечает, должен сам определиться — ведь голову снимут с него. В конечном итоге так и получилось. Минут через двадцать он вызывает нас: «Я еду в штаб докладывать наше решение! Вы оставайтесь, ни одному человеку подразделение не покидать! Готовьтесь к операции!» — «Есть готовиться к операции!»

— Что делали в этот период сотрудники подразделения?

— Мы находились в автобусах — в полной боевой выкладке…

— А что могло быть дальше?

— Я не готов сказать. Неразбериха полнейшая, а главное — отсутствие руководителей, которые могли отдать четкую, ясную команду… Запрашиваем наших разведчиков: «Что-нибудь меняется на площади?» — «Танцы, пляски, люди ожидают, что будет какое-то шоу…» В 3 часа команды не поступило. Время «Ч» прошло. Мы поняли, что, по всей видимости, эта команда так и не поступит. Где-то после 4 часов утра приезжает Карпухин, уже более-менее спокойный: «Все, ребята, отбой. Людей не отпускать, сдайте только оружие. Будем ждать дальнейших указаний».

Оказалось, нас поддержали коллеги из «Вымпела», отмечавшие, кстати, 19 августа свой первый юбилей — десять лет создания спецподразделения. Среда 21 августа закончилась для личного состава Группы «А» ожиданием дальнейших указаний. Впрочем, ответ был уже ясен на следующий день — ГКЧП приказал долго жить.

— Вы ведь не могли не задумываться о возможных последствиях, так?

— Безусловно. А как же иначе?! Мы знали (после нашего решения), что если ГКЧП одержит победу, то наше подразделение будет расформировано, а сотрудники окажутся без пенсии на улице. Рассматривался нами и самый худший вариант. Понятно какой, да? Единственный положительный момент — это реакция сотрудников. Хотя мы и были внутренне уверены в своих людях, но почувствовали… огромное облегчение. Да, именно так.

— Коржаков пишет, что Карпухин, отстраненный от руководства Группой, в дальнейшем избегал встреч с ним. Ему даже пришлось объяснять, что тому, дескать, нечего опасаться.

— Сразу после кончины ГКЧП Виктора Фёдоровича вызвал в Кремль новый руководитель КГБ, который пришел на Лубянку, чтобы «исполнить волю президента» (Горбачёва). Бакатин поступил неприлично, он даже не принял Карпухина, а два часа продержал в приемной. С офицером такого уровня никто и никогда не позволял себя так вести. Карпухин — это не «паркетный» генерал. Героя Советского Союза он получил за штурм дворца Амина в Афганистане. Оказался в самом пекле, но вышел из него без единой царапины. В сорок два года стал полковником, командиром Группы. Провел массу боевых операций, освобождал заложников в Сухуми. А его — на карантин, обождите в приемной!

Потом вышел молоденький капитан, адъютант Бакатина, и стал отчитывать его как нашкодившего школяра. Виктор Фёдорович не выдержал: «Ты с кем разговариваешь…» Развернулся и ушел. Вернувшись на базу, сразу написал рапорт об отставке. Ну, а чтобы он испугался Коржакова, это пусть господин сочинитель рассказывает другим.

— Сергей Алексеевич, давайте проясним такой вопрос: а какова роль Аркадия Ивановича Вольского в той позиции, которую «Альфа» заняла в период ГКЧП?

— Через наших ребят, которые долгое время охраняли Вольского в Нагорном Карабахе, рискуя своими жизнями, с ним у нас был неформальный контакт. Александр Михайлов, Вячеслав Кратнов… Аркадий Иванович до последнего дня своей жизни поддерживал с ними очень теплые отношения и был для них как отец. Так вот от него мы узнали, что Горбачёв, находившийся в Форосе, здоров, а утверждения ГКЧП о его болезни — откровенная «липа».

Скажу так: Аркадий Иванович Вольский, сам пребывавший в большом недоумении от всего происходящего, позволил нам сориентироваться в том бардаке единственно возможным образом — избежать крови. Точно также «Альфа» поступит в октябре 1993-го, когда, с одной стороны, отказалась убивать людей в ходе штурма, с другой — проявила инициативу, вступила в переговоры и вывела всех, кто находился в пылающем здании, которое расстреляли прямой наводкой из танков.

ПОСЛЕ «ЛЕБЕДИНОГО ОЗЕРА»

— Возвращаясь к началу нашей беседы: Вы не жалеете о принятом в августе 1991-го решении?

— Нет. ГКЧП мог, конечно, победить в Москве, но распада страны остановить он уже был не в состоянии. Не те люди… да и слишком поздно. Уже до того Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе и другие «прорабы перестройки» нанесли стране смертельный удар. И недаром 80-летие Горбачёва отмечалось в Лондоне! Будем реалистами: кровавые события в Москве, о которых бы кричал весь мир, только бы ускорили центробежные процессы. Главы зарубежных государств не признали бы новое советское руководство. Республики и некоторые автономии внутри России постарались бы как можно дальше дистанцироваться от такого Центра, и тогда Российская Федерация, которую называли «обнажившимся ядром империи», разделила бы судьбу СССР.

Вы же хорошо помните то время! Какой был возможный сценарий? Раздробить Российскую Федерацию на мини-государства: Уральская республика, Дальневосточная, Сибирь, Поволжская конфедерация, «вольный город» Кёнигсберг и т. д. «Альфа» предотвратила бойню в самом центре столицы и тем самым не дала главного довода для реализации этого сценария. Повернись дело иначе, и мы вместо вчерашней РСФСР получили бы окрошку.

— Но ведь в 1993-м году по приказу Ельцина танки безжалостно расстреляли Белый дом прямой наводкой, погибли люди, настоящие патриоты своей страны, и никто за это преступление не ответил на земном суде.

— Эти события, во-первых, происходили уже собственно в России, а не в Советском Союзе. Во-вторых, к этому времени мировое общественное мнение подготовили таким образом, что Съезд народных депутатов и Верховный Совет РФ воспринимались как «воплощенное зло». Поэтому варварская акция сошла Ельцину с рук (я уверен, придет время для тщательного расследования тех трагических событий). И, в-третьих, инертная позиция россиян. И хотя государственные перевороты всегда происходят только в столицах, позиция провинции, особенно в наш технический век, имеет большое значение. Большинство же населения заняло выжидательную позицию — «моя хата с краю», которая аукнулась затем первой «чеченской» войной, новогодним штурмом Грозного. Все кровью умылись…

— Скажите, Сергей Алексеевич, чем лично для Вас явился распад СССР?

— Величайшей трагедией, которая, однако, была закономерна. Из неформальных политиков, насколько я помню, только Жириновский активно поддержал ГКЧП. Я не знаю ни одного случая, чтобы летом 1991 года, когда по всей стране лихо громили райкомы КПСС, кто-то решительно встал на их защиту. Не было такого (в отличие от октября 1993-го, когда люди реально пошли защищать Советскую власть). Зато критики обвиняют «Альфу» в предательстве. Начинать нужно с себя. Как и кто вел себя в августе 1991-го.

Да и некоторые члены ГКЧП, когда дело обернулось катастрофой, куда рванули? Правильно, в Форос к Горбачёву. На поклон. О чем тут можно говорить… А вот Борис Карлович Пуго застрелился, но его поступок скорее исключение. Он, маршал Ахромеев… люди чести! Они ужаснулись всему происходящему, тому, что повелись на провокацию, и не смогли жить с этим.

Насколько я знаю, на два гроба с трудом набралось восемь человек из КГБ — те, кому разрешили прийти. Кажется, друзья сына Пуго. Никто из друзей и сослуживцев Бориса Карловича ни на кладбище, ни на поминки не пришел.

— Что говорить, система выродилась. Иначе на посту главы партии не появились бы Горбачёв или Яковлев, люди без чести, без совести. И целая орава беспринципных аппаратчиков, ловко пересевших из одних кресел в другие.

— В условиях тотального бардака «Альфа» отказалась убивать своих соотечественников. Это главное. На наших руках нет невинной крови. Остальное — дело политиков и народа, который выбирает власть себе по душе. Никто не отрицает, что очень многие люди искренне стремились к подлинным демократическим переменам. Однако в августе 1991-го не было понимания сути происходящих событий. Били по коммунизму, а попали по исторической России. Дошло до того, что понятие «патриот» стало ругательством.

Мы заплатили дорогую цену за эти иллюзии и ошибки — море крови, войны, последствия шоковых «реформ», тяжелейшие потери среди населения и многое, многое другое… Вот почему мы так ценим то, что имеем сейчас. Мы, прошедшие «лихие девяностые», всегда можем сравнить — что было тогда и что есть нынче.

Однако и власть должна делать все, чтобы не провоцировать возмущение людей, а наоборот — реально бороться с коррупцией, произволом и поддерживать тех, кто ведет свой малый или средний бизнес, и помогать тем, кто нуждается в социальной заботе и попечении. Один из уроков августа 1991 года заключается именно в этом: последствия «Перестройки» и павловские шоковые реформы 1991 года создали все предпосылки для социального взрыва. Об этом нужно помнить, думая о будущем страны