17.01.2013 · Операции спецслужб · Лента новостей
Разведслужбе «Моссад» есть, чем гордиться. В ее активе немало сотрудников и тайных агентов, задача которых состояла в выяснении планов СССР на Ближнем Востоке, добыче информации о поставках оружия арабским странам, новых разработках советских ученых в области развития вооружений. Нередко против КГБ и ГРУ действовали бывшие граждане СССР, работавшие в свое время в советских спецслужбах и хорошо знавшие методы их работы.
Не исключено, что именно они передали «Моссад» точную дату начала «войны Судного дня» в 1973-м, сведения о новейших ракетных установках, поставленных Сирии и Египту.
Конечно, с момента основания Израиля КГБ и ГРУ также активно занимались разведывательной деятельностью на его территории, что, разумеется, никогда не было секретом для израильских спецслужб. До 1967 года советское посольство занимало два огромных здания – одно в Рамат-Гане, а второе – на Русском подворье в Иерусалиме. И десятки его сотрудников занимались, по сути дела, исключительно разведкой.
Время от времени в местной прессе вспыхивали громкие скандалы, связанные с разоблачением очередного агента СССР. Самыми знаменитыми из них были профессор Маркус Клинберг и бизнесмен Шабтай Калманович. Последний за работу на советскую разведку получил 10 лет тюрьмы, из которых он отсидел восемь. Приехав в начале 90-х годов в Россию, Калманович стеснения в финансах не испытывал, начав довольно успешную карьеру теперь уже «нашего» бизнесмена.
Контрразведка «ШАБАК» тратила немалые силы на разоблачение советской агентуры.
«Моссад» настаивал на необходимости «ответного удара», то есть налаживании израильской разведсети в Советском Союзе и вербовке агентов на разных этажах власти для получения достоверной информации о планах СССР по отношению к Израилю.
Однако тогдашний президент Леви Эшколь был категорически против, считая, что эти действия могут серьезно сказаться на судьбе живущих в Советском Союзе евреев. «Естественной реакцией на наш шпионаж против Москвы станет усиление государственного антисемитизма в СССР, – не раз говорил он на совещаниях. – И потому мы должны не только воздерживаться от такого шпионажа, но и постоянно убеждать советское руководство в том, что мы не ведем за его спиной никакой двойной игры!»
В 1966-м сотрудник советского посольства попытался завербовать молодую чиновницу одного из израильских министерств, воспользовавшись для этого старым, как мир, способом – он стал ее любовником. Однако сотрудники «Моссад» не дремали. Они отсняли скрытой камерой несколько кассет, запечатлевших бурные любовные утехи женатого советского дипломата. Дальше можно было переходить к его вербовке по отработанной схеме. Подобрали даже название для этой операции – «Акварельные краски». Однако в последний момент Леви Эшколь дал указание отменить операцию. 18 июня 1967 года Москва разорвала отношения с Тель-Авивом, и последний советский дипломат покинул территорию еврейского государства. Советский разведцентр был перемещен на Кипр.
В начале 1968-го руководителем «Моссад» стал Цви Замир, получивший образование в Англии и много лет там проработавший. Он вновь поднял вопрос о необходимости начать массированную разведывательную атаку против Советского Союза. Замир понимал, что президент Эшколь, которого он недолюбливал за «интеллигентскую мягкотелость», был прав в главном: Израиль не может себе позволить вербовать агентуру в СССР из советских евреев. Провал такого агента мог бы привести к судебному процессу, подобному пресловутому «делу врачей».
Действовать непосредственно на территории СССР – страны, с которой у Израиля больше не было дипломатических отношений - было крайне сложно.
И Цви Замир создал в «Моссад» специальный отдел по ведению разведдеятельности против СССР, начальник которого подчинялся лично ему. Его имя по сей день засекречено. Сотрудники «русского» отдела должны были начать вербовку агентов среди чиновников советского МИДа, ООН, различных международных организаций, а также в советских посольствах в странах Восточной и Западной Европы. Параллельно они занимались вербовкой азиатских, африканских и восточноевропейских дипломатов, тесно контактирующих со своими советскими коллегами.
«Не обращайте особого внимания на служебное положение тех, кого будете вербовать, – напутствовал своих сотрудников Замир. – Делайте ставку на молодых. Скромный сотрудник какого-нибудь отдела, которого пока не допускают ни к каким секретам, может через пять-шесть лет стать ответственным работником посольства, и деваться ему к тому времени будет некуда».
Сотрудники «русского» отдела «Моссад» появились в странах соцлагеря, а также во Франции, Эфиопии, Уганде, Заире и, само собой, в Сирии и Египте. На приемах они, под видом бизнесменов или представителей крупных американских или европейских компаний, заводили знакомства с молодыми дипломатами, работниками партийных и государственных органов и вскоре могли рапортовать о том, что имеют надежных информаторов во всех военных и политических структурах стран Варшавского договора.
Триумф «моссадавцев» наступил после вербовки двух агентов – высокопоставленного сотрудника МИД СССР, работавшего в отделе по связям со странами Азии и Африки, и Асрафа Маруана, зятя бывшего президента Египта Гамаля Абдель Насера и одного из ближайших советников тогдашнего президента страны Анвара Садата.
Однако многие ветераны израильской разведки до сих пор считают: Маруан был двойным агентом, и ему ни в коем случае нельзя было доверять. Я дважды встречался с профессором Узи Арадом, бывшим главой израильской разведки. Конечно, он отказался подтвердить или опровергнуть версию своих бывших коллег. Однако - вот факты.
В 1972-м Маруан прислал в Израиль сделанную им запись бесед, которые велись во время секретной встречи Л.И. Брежнева с Анваром Садатом. Через несколько дней запись тех бесед прислал и дипломат со Смоленской площади.
Сверив их и увидев, что они практически совпадают, в «Моссад» стали окончательно доверять этим двум агентам.
Вскоре со Смоленской сообщили: КГБ пытается подкупить двух дипломатов из азиатских стран, они должны убедить своих послов в ООН проголосовать за очередную антиизраильскую резолюцию. Израильтяне тут же намекнули этим дипломатам, что им известно о закулисных переговорах, которые с ними ведут русские, и, если их страны действительно выступят в ООН против Израиля, их руководство немедленно узнает о полученных ими взятках. В результате антиизраильская резолюция так и не смогла собрать большинство голосов.
В те годы в Египте и Сирии работали сотни наших военных советников, часть из которых была занята размещением на территории этих стран новейших зенитных советских ракет. Каждый советник периодически составлял подробный отчет о своей работе. Их копии аккуратно переправлялись израильским агентом в Тель-Авив. Израиль получил самую точную информацию о вооружении армий своих противников и начал спешно разрабатывать систему, позволявшую бороться с новейшим советским оружием.
По всей видимости, именно Асраф Маруан и работник советского МИДа передали «Моссад» точную дату и время начала «войны Судного дня» в 1973-м. Но премьер-министр Голда Меир и ее окружение предпочли не поверить этой информации. Нападение Египта и Сирии оказалось для армии Израиля внезапным и едва не привело к ее поражению.
Сразу после окончания войны израильская разведка стала выяснять, какую секретную военную информацию удалось выбить сирийским и египетским контрразведчикам из военнопленных.
Стало известно, что один из военнопленных, по кличке «Еврейский профессор», выдал на допросе сирийцам всю израильскую систему прослушивания госучреждений этой страны.
Однако не только Ближний Восток был ареной ожесточенной борьбы советской и израильской разведок. Куда более серьезные шпионские игры велись в то время в африканских странах, за влияние на которые боролись тогда Москва и Вашингтон. Израиль, естественно, был на стороне Соединенных Штатов. Еще в начале 70-х годов сотрудникам «Моссад» удалось завербовать агентов среди высокопоставленных чиновников Эфиопии, Зимбаве и Уганды. Затем на израильскую разведку стали работать два советских дипломата в Заире, а в Аддис-Абебе израильтянам удалось завербовать офицера КГБ и высокопоставленного сотрудника посольства СССР в Эфиопии. Кроме того, с «Моссад» стали сотрудничать офицер чехословацких ВВС, тренировавший военных летчиков в Африке, и советский капитан торгового флота. Позднее в «Моссад» подтвердили: информация, которую предоставляли все эти агенты, была поистине бесценна. Она позволяла быть в курсе как дипломатических демаршей, которые с подачи СССР готовили африканские государства, так и планировавшихся нападений на израильские объекты, а также в вопросах поставок военной техники из СССР.
Бесценным источником информации стали советские репатрианты 70-х годов. Вплоть до 1973-го в Израиль из СССР ежемесячно прибывало несколько тысяч новых репатриантов, а в октябре 1973-го - перед тем, как «железный занавес» окончательно опустился - в страну приехало 3.000 новых граждан. И тут израильские спецслужбы с изумлением обнаружили: несмотря на все слухи о том, что евреев не принимают на престижные, имеющие отношение к военным тайнам факультеты советских вузов, с этой волной прибыли тысячи репатриантов, закончившие эти самые институты и университеты. Они успешно работали и на военных базах, и на самых засекреченных предприятиях.
В аэропорту Бен-Гурион спецслужбы подобрали для своих сотрудников кабинеты, где сотрудники разведки расспрашивали новоприбывших репатриантов о том, имеют ли они какое-либо отношение к Советской армии и военной промышленности. И не хотят ли они рассказать представителям государства Израиль кое-что интересное о своем прошлом. Нередко некоторые признавались, что накануне отъезда пообещали КГБ выйти на связь с находящимся в Израиле сотрудником советской разведки и выполнять его указания
В результате подобного «процеживания» для «дополнительной беседы» были отобраны несколько тысяч бывших граждан СССР. Среди них, к примеру, оказались техник, служивший на секретной ракетной базе под Москвой, сотрудник КБ Ильюшина и инженер Челябинского тракторного завода, который производил и танки. Все они, по словам сотрудников «Моссад», охотно рассказывали обо всем, что знали. Собранную информацию свели в один многостраничный отчет, в нем оказались ценнейшие сведения и о сверхсекретных советских военных объектах, и о тех новинках военной техники, которые только готовились запустить в производство.
Когда копия этого отчета была послана в Пентагон, там, как утверждали израильские дипломаты, «визжали от восторга и облизывали пальчики».
Закрывать историю противостояния двух спецслужб еще рано. Россия активно развивает отношения с Израилем, наши спецслужбы сотрудничают в борьбе против преступности, но многие разведывательные операции до сих пор скрыты плотной завесой секретности. Как заметил один из ветеранов «Моссад», есть факты, которые можно рассекретить через тридцать лет, есть такие, о которых можно рассказать через пятьдесят, некоторые можно сделать достоянием историков лет через сто. Есть тайны, которые разведчик должен унести с собой в могилу.
Не исключено, что именно они передали «Моссад» точную дату начала «войны Судного дня» в 1973-м, сведения о новейших ракетных установках, поставленных Сирии и Египту.
Конечно, с момента основания Израиля КГБ и ГРУ также активно занимались разведывательной деятельностью на его территории, что, разумеется, никогда не было секретом для израильских спецслужб. До 1967 года советское посольство занимало два огромных здания – одно в Рамат-Гане, а второе – на Русском подворье в Иерусалиме. И десятки его сотрудников занимались, по сути дела, исключительно разведкой.
Время от времени в местной прессе вспыхивали громкие скандалы, связанные с разоблачением очередного агента СССР. Самыми знаменитыми из них были профессор Маркус Клинберг и бизнесмен Шабтай Калманович. Последний за работу на советскую разведку получил 10 лет тюрьмы, из которых он отсидел восемь. Приехав в начале 90-х годов в Россию, Калманович стеснения в финансах не испытывал, начав довольно успешную карьеру теперь уже «нашего» бизнесмена.
Контрразведка «ШАБАК» тратила немалые силы на разоблачение советской агентуры.
«Моссад» настаивал на необходимости «ответного удара», то есть налаживании израильской разведсети в Советском Союзе и вербовке агентов на разных этажах власти для получения достоверной информации о планах СССР по отношению к Израилю.
Однако тогдашний президент Леви Эшколь был категорически против, считая, что эти действия могут серьезно сказаться на судьбе живущих в Советском Союзе евреев. «Естественной реакцией на наш шпионаж против Москвы станет усиление государственного антисемитизма в СССР, – не раз говорил он на совещаниях. – И потому мы должны не только воздерживаться от такого шпионажа, но и постоянно убеждать советское руководство в том, что мы не ведем за его спиной никакой двойной игры!»
В 1966-м сотрудник советского посольства попытался завербовать молодую чиновницу одного из израильских министерств, воспользовавшись для этого старым, как мир, способом – он стал ее любовником. Однако сотрудники «Моссад» не дремали. Они отсняли скрытой камерой несколько кассет, запечатлевших бурные любовные утехи женатого советского дипломата. Дальше можно было переходить к его вербовке по отработанной схеме. Подобрали даже название для этой операции – «Акварельные краски». Однако в последний момент Леви Эшколь дал указание отменить операцию. 18 июня 1967 года Москва разорвала отношения с Тель-Авивом, и последний советский дипломат покинул территорию еврейского государства. Советский разведцентр был перемещен на Кипр.
В начале 1968-го руководителем «Моссад» стал Цви Замир, получивший образование в Англии и много лет там проработавший. Он вновь поднял вопрос о необходимости начать массированную разведывательную атаку против Советского Союза. Замир понимал, что президент Эшколь, которого он недолюбливал за «интеллигентскую мягкотелость», был прав в главном: Израиль не может себе позволить вербовать агентуру в СССР из советских евреев. Провал такого агента мог бы привести к судебному процессу, подобному пресловутому «делу врачей».
Действовать непосредственно на территории СССР – страны, с которой у Израиля больше не было дипломатических отношений - было крайне сложно.
И Цви Замир создал в «Моссад» специальный отдел по ведению разведдеятельности против СССР, начальник которого подчинялся лично ему. Его имя по сей день засекречено. Сотрудники «русского» отдела должны были начать вербовку агентов среди чиновников советского МИДа, ООН, различных международных организаций, а также в советских посольствах в странах Восточной и Западной Европы. Параллельно они занимались вербовкой азиатских, африканских и восточноевропейских дипломатов, тесно контактирующих со своими советскими коллегами.
«Не обращайте особого внимания на служебное положение тех, кого будете вербовать, – напутствовал своих сотрудников Замир. – Делайте ставку на молодых. Скромный сотрудник какого-нибудь отдела, которого пока не допускают ни к каким секретам, может через пять-шесть лет стать ответственным работником посольства, и деваться ему к тому времени будет некуда».
Сотрудники «русского» отдела «Моссад» появились в странах соцлагеря, а также во Франции, Эфиопии, Уганде, Заире и, само собой, в Сирии и Египте. На приемах они, под видом бизнесменов или представителей крупных американских или европейских компаний, заводили знакомства с молодыми дипломатами, работниками партийных и государственных органов и вскоре могли рапортовать о том, что имеют надежных информаторов во всех военных и политических структурах стран Варшавского договора.
Триумф «моссадавцев» наступил после вербовки двух агентов – высокопоставленного сотрудника МИД СССР, работавшего в отделе по связям со странами Азии и Африки, и Асрафа Маруана, зятя бывшего президента Египта Гамаля Абдель Насера и одного из ближайших советников тогдашнего президента страны Анвара Садата.
Однако многие ветераны израильской разведки до сих пор считают: Маруан был двойным агентом, и ему ни в коем случае нельзя было доверять. Я дважды встречался с профессором Узи Арадом, бывшим главой израильской разведки. Конечно, он отказался подтвердить или опровергнуть версию своих бывших коллег. Однако - вот факты.
В 1972-м Маруан прислал в Израиль сделанную им запись бесед, которые велись во время секретной встречи Л.И. Брежнева с Анваром Садатом. Через несколько дней запись тех бесед прислал и дипломат со Смоленской площади.
Сверив их и увидев, что они практически совпадают, в «Моссад» стали окончательно доверять этим двум агентам.
Вскоре со Смоленской сообщили: КГБ пытается подкупить двух дипломатов из азиатских стран, они должны убедить своих послов в ООН проголосовать за очередную антиизраильскую резолюцию. Израильтяне тут же намекнули этим дипломатам, что им известно о закулисных переговорах, которые с ними ведут русские, и, если их страны действительно выступят в ООН против Израиля, их руководство немедленно узнает о полученных ими взятках. В результате антиизраильская резолюция так и не смогла собрать большинство голосов.
В те годы в Египте и Сирии работали сотни наших военных советников, часть из которых была занята размещением на территории этих стран новейших зенитных советских ракет. Каждый советник периодически составлял подробный отчет о своей работе. Их копии аккуратно переправлялись израильским агентом в Тель-Авив. Израиль получил самую точную информацию о вооружении армий своих противников и начал спешно разрабатывать систему, позволявшую бороться с новейшим советским оружием.
По всей видимости, именно Асраф Маруан и работник советского МИДа передали «Моссад» точную дату и время начала «войны Судного дня» в 1973-м. Но премьер-министр Голда Меир и ее окружение предпочли не поверить этой информации. Нападение Египта и Сирии оказалось для армии Израиля внезапным и едва не привело к ее поражению.
Сразу после окончания войны израильская разведка стала выяснять, какую секретную военную информацию удалось выбить сирийским и египетским контрразведчикам из военнопленных.
Стало известно, что один из военнопленных, по кличке «Еврейский профессор», выдал на допросе сирийцам всю израильскую систему прослушивания госучреждений этой страны.
Однако не только Ближний Восток был ареной ожесточенной борьбы советской и израильской разведок. Куда более серьезные шпионские игры велись в то время в африканских странах, за влияние на которые боролись тогда Москва и Вашингтон. Израиль, естественно, был на стороне Соединенных Штатов. Еще в начале 70-х годов сотрудникам «Моссад» удалось завербовать агентов среди высокопоставленных чиновников Эфиопии, Зимбаве и Уганды. Затем на израильскую разведку стали работать два советских дипломата в Заире, а в Аддис-Абебе израильтянам удалось завербовать офицера КГБ и высокопоставленного сотрудника посольства СССР в Эфиопии. Кроме того, с «Моссад» стали сотрудничать офицер чехословацких ВВС, тренировавший военных летчиков в Африке, и советский капитан торгового флота. Позднее в «Моссад» подтвердили: информация, которую предоставляли все эти агенты, была поистине бесценна. Она позволяла быть в курсе как дипломатических демаршей, которые с подачи СССР готовили африканские государства, так и планировавшихся нападений на израильские объекты, а также в вопросах поставок военной техники из СССР.
Бесценным источником информации стали советские репатрианты 70-х годов. Вплоть до 1973-го в Израиль из СССР ежемесячно прибывало несколько тысяч новых репатриантов, а в октябре 1973-го - перед тем, как «железный занавес» окончательно опустился - в страну приехало 3.000 новых граждан. И тут израильские спецслужбы с изумлением обнаружили: несмотря на все слухи о том, что евреев не принимают на престижные, имеющие отношение к военным тайнам факультеты советских вузов, с этой волной прибыли тысячи репатриантов, закончившие эти самые институты и университеты. Они успешно работали и на военных базах, и на самых засекреченных предприятиях.
В аэропорту Бен-Гурион спецслужбы подобрали для своих сотрудников кабинеты, где сотрудники разведки расспрашивали новоприбывших репатриантов о том, имеют ли они какое-либо отношение к Советской армии и военной промышленности. И не хотят ли они рассказать представителям государства Израиль кое-что интересное о своем прошлом. Нередко некоторые признавались, что накануне отъезда пообещали КГБ выйти на связь с находящимся в Израиле сотрудником советской разведки и выполнять его указания
В результате подобного «процеживания» для «дополнительной беседы» были отобраны несколько тысяч бывших граждан СССР. Среди них, к примеру, оказались техник, служивший на секретной ракетной базе под Москвой, сотрудник КБ Ильюшина и инженер Челябинского тракторного завода, который производил и танки. Все они, по словам сотрудников «Моссад», охотно рассказывали обо всем, что знали. Собранную информацию свели в один многостраничный отчет, в нем оказались ценнейшие сведения и о сверхсекретных советских военных объектах, и о тех новинках военной техники, которые только готовились запустить в производство.
Когда копия этого отчета была послана в Пентагон, там, как утверждали израильские дипломаты, «визжали от восторга и облизывали пальчики».
Закрывать историю противостояния двух спецслужб еще рано. Россия активно развивает отношения с Израилем, наши спецслужбы сотрудничают в борьбе против преступности, но многие разведывательные операции до сих пор скрыты плотной завесой секретности. Как заметил один из ветеранов «Моссад», есть факты, которые можно рассекретить через тридцать лет, есть такие, о которых можно рассказать через пятьдесят, некоторые можно сделать достоянием историков лет через сто. Есть тайны, которые разведчик должен унести с собой в могилу.
