Возможны конфликты, войны и гонка ядерных вооружений

2012 год на Ближнем и Среднем Востоке (БСВ) завершился без большой войны. При этом рост напряженности по всему региону вовлекает в местные конфликты страны Африки, Европы и Центральной Азии. Нет никаких оснований полагать, что ситуация на пространстве от Марокко до Пакистана и от Сомали до российской границы в среднесрочной перспективе улучшится. Скорее ухудшится, тем более что постепенно в регионе складывается блоковое противостояние.
Блоки эти – в первую очередь группировки в исламском мире с их внешними силами поддержки. Основные – ваххабитские Катар и Саудовская Аравия – с одной стороны и шиитский Иран – с другой. Арабские СМИ утверждают, что на стороне суннитов Запад, а шиитов – Россия. На самом деле картина сложнее.

Исламизм распространяется

Интересы Дохи и Эр-Рияда в противостоянии Тегерану, ликвидации секуляризма в арабском мире и распространении политического ислама совпадают, но они, соперничая, опираются на разные силы: Катар – преимущественно на «Братьев-мусульман», саудовцы – на салафитов. Как показали события 11 сентября 2012 года, интересы этих течений не совпадают. «Братья» и близкие к ним течения типа тунисской «Ан-Нахды» извлекли из «арабской весны» основные дивиденды, придя к власти в Тунисе и Египте. Они успешно разыгрывают карту «исламской демократии» во взаимоотношениях с Западом. Салафиты остались на периферии власти и бюджетов, хотя и легализовали свое присутствие в политике. Синхронная активизация их деятельности против американских представительств (поводом для нее послужил фильм «Невинность мусульман»), в ходе которой уничтожено консульство в Бенгази и убит посол США в Ливии, была явно направлена на ослабление позиций правительств стран, где они проведены.
Основная борьба салафитов с «Братьями» за передел власти в Ливии, Тунисе и Египте еще впереди. При этом структура салафитских группировок препятствует созданию ими централизованных структур в общегосударственных масштабах. Обычно они формируют автономные городские ячейки или структуры, подчиняющиеся полевым или племенным командирам. Отсутствие единого управленческого центра, планирования и финансирования для них плюс. Обеспечивая высокую устойчивость в противостоянии с противником, тактическую гибкость и независимость отдельных групп, такая структура позволяет легко воспроизводить систему даже после уничтожения ее ключевых элементов. Что и продемонстрировала провальная по итогам операция западного контингента в Афганистане. Однако управление страной для салафитов – проблема. Именно поэтому «Братья-мусульмане» перехватывают у них рычаги управления там, где исламистам удается захватить власть, а страны, в которых влияние салафитов велико, превращаются в несостоявшиеся государства – failing states.
При всех возможных вариантах событий в арабских странах длительный период их развития в будущем будет связан с политическим исламом. Пример Исламской Республики Иран (ИРИ) оказался заразительным для суннитского мира. Успешное использование монархиями Залива исламистов для ликвидации светских конкурентов не означает, что сами они останутся в стороне от «арабской весны». Подавление антидинастических волнений на Бахрейне стало возможно только после военной интервенции стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Гражданская война в Сирии опасна для иорданских Хашимитов. Распространение исламистских течений в Мали ослабляет не только Алжир, но и Марокко. В целом можно констатировать, что распространение исламизма в мире, как и борьбу сирийских исламистов против Асада, организуют Катар и Саудовская Аравия. Турция предоставляет спонсируемым ими группам территорию для базирования, логистические коридоры и прикрытие в пограничных районах. Запад дает информационную и политическую легитимацию. В то же время Турция не готова к интервенции в Сирии, опасаясь усиления партизанско-террористической активности курдов в Восточной Анатолии. Еще менее она готова к прямому военному столкновению с Ираном.
Тегеран продолжает поддерживать Дамаск, не вмешиваясь напрямую в военные действия в Сирии. Ограниченная поддержка последнего Багдадом и политический нейтралитет Алжира и Ливана не позволяют полностью изолировать Сирию даже в рамках Лиги арабских государств. В Совбезе ООН Россия и Китай препятствуют прохождению резолюции, которая могла бы позволить начать против Асада внешнюю интервенцию. Судя по маневрам российского ВМФ у берегов Сирии, этот курс будет поддерживаться и далее. Если Дамаск продержится до начала столкновения Ирана с Саудовской Аравией, у режима есть шанс уцелеть. Большая война в Заливе ослабит, если не полностью прекратит поддержку извне оппозиционных группировок на сирийской территории. В конечном счете другого выхода, кроме борьбы до конца, у Асада нет. Судьба Мубарака и Каддафи доказала это. Итог падения правящего режима в Сирии для местных христиан и шиитов чреват тяжелыми последствиями, и поддержка у режима с их стороны пока есть.

Осторожность Турции

В самой Турции продолжается борьба между Эрдоганом и оппонентами исламистов. Несмотря на успехи в подавлении армейского генералитета, премьер не смог провести конституцию, которая расширяла его полномочия. Оппозиция блокировала его действия по этому направлению. Как следствие, несмотря на реализацию экономической стратегии, направленной на превращение Турции к 2023 году в ведущую силу региона, а к 2050-му в одну из ведущих экономик мира, метаморфоза Эрдогана в нового султана откладывается. Экспансия Анкары в Сирии, невзирая на помощь Запада и попытки стран Залива ускорить ее, сдерживается необходимостью поддерживать отношения с Россией и Ираном. Превращение Турции в мировой хаб по транзиту энергоносителей без сотрудничества с Москвой и Тегераном нереализуемо. Поставок только из Азербайджана и Ирака для этого недостаточно.
Не исключено, что именно осторожность Турции, не готовой безоглядно встать на сторону стран Залива в противостоянии с Ираном, является причиной проработки ими вариантов строительства газо- и нефтепровода с территории Аравийского полуострова в Европу. Маршрут через Иорданию, Сирию (после падения Асада) и Турцию несложен с инженерной точки зрения. Трубопроводы позволят привязать турок к интересам монархий Залива. То, что произойдет это за счет России и Ирана, – дополнительный стимул не только для этих монархий, но и для Запада. С другой стороны, арабские монархии получают собственный рычаг влияния на Турцию, которая, являясь по ряду региональных вопросов их союзником, продолжает оставаться для них опасной. Причем тем более опасной, чем больше в турецкой элите оживают имперские настроения.
Претензии Анкары на военно-политическое лидерство в исламском, в том числе арабском мире не встречают понимания ни в странах Залива, ни в Ираке, ни в переживающем начальную стадию исламской революции Египте. До 1922 года турецкие султаны были халифами. Только поражение Турции в Первой мировой войне дало ее арабским вилайетам шанс стать государствами, а Мекке и Медине из провинциальных городов, ничем не примечательных, кроме хаджа, – столицами мирового ислама. Разные национальные и политические приоритеты исламистов, приходящих и пришедших к власти в разных странах БСВ, провоцируют конфликт интересов даже самых близких по идеологии течений. Причем ни объемы «заливных» инвестиций, ни экономические перспективы сотрудничества с региональными лидерами не являются решающим фактором даже для пострадавших от «арабской весны» стран. Итоги 2012 года показали это достаточно ясно, что делает на практике невозможным возникновение «Нового Халифата», являющегося целью салафитов, ограничивая поле их деятельности террористическим «Зеленым интернационалом».

Тактика Залива

Это вряд ли может быть расценено как хорошая новость, поскольку если с государствами Запад еще может рассчитывать как-то договориться, то с разрозненными революционными исламскими группировками такая договоренность исключена. Диалог с ними при участии Катара и Саудовской Аравии возможен. Тактические договоренности на их условиях достижимы, о чем говорит диалог США с талибами в Дохе. Но на сотрудничество с ними или их нейтралитет рассчитывать не приходится. Теракт 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне и события осени 2012 года демонстрируют: добившись своей цели при поддержке Запада, исламисты атакуют Запад. Монархии Залива, курирующие их группировки, заинтересованы как в том, чтобы террористы ослабляли их конкурентов, так и в том, чтобы те не пытались захватить власть в самих этих монархиях. Их задача – перенаправить энергию опасных клиентов за рубеж, будь то против шиитов или христиан, Ирана или России да и против Запада. Особенно, если западные войска действуют на территориях, которые они полагают сферой своих интересов, как Ирак или Йемен. После чего руководство Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Катара с готовностью выступает в качестве посредника между Парижем, Лондоном, Вашингтоном и исламистами.
Тактика эта не является для руководства США, Франции и Великобритании сюрпризом. Однако как продемонстрировал ушедший год, Госдепартамент, Кэ-д'Орсэ и Форин Оффис склонны закрывать на происходящее глаза. Это и привело Америку к провалу в Бенгази, ответственность за который лежит на Хиллари Клинтон. Борьба между ведомствами – Государственным департаментом, ЦРУ и Пентагоном в первую очередь сделала американскую внешнюю политику неэффективной. Ставка на коррумпированную клановую элиту, занимающуюся производством и торговлей наркотиками в Афганистане, шиитскую клептократию, ориентирующуюся на Иран, в Ираке или суннитских террористов, связанных с «Аль-Каидой» в Ливии и Сирии, ни к чему, кроме поражения в войне против исламского терроризма, привести не могла. Впрочем, судя по фигурам новых министра обороны и госсекретаря, назначенных на свои посты президентом Обамой на рубеже 2012–2013 годов, текущая ближневосточная политика США, предполагающая диалог с исламистами, не изменится.

Основные ориентиры

Курс, предполагающий сиюминутные выгоды за счет долгосрочных интересов, убийственен с точки зрения стратегии, но позволяет извлекать личную выгоду политикам, которые его проводят. Доказательством служат появившиеся в начале января 2013 года свидетельства получения экс-президентом Франции Николя Саркози суммы в 50 миллионов евро от ливийского лидера Муамара Каддафи, в свержении которого Франция активно участвовала. Интересы США и Великобритании в Заливе и на Ближнем Востоке в целом не меньше, чем французские. «Заливные» инвестиции в страны Запада, военные контракты, поставки технологий и оборудования в страны Залива, крупные инфраструктурные проекты делают этот союз чрезвычайно прочным. Китай как один из самых перспективных рынков арабских энергоносителей – с одной стороны и крупнейший торговый партнер Запада – с другой может позволить себе ориентироваться на собственные интересы, в том числе в сотрудничестве с Ираном, без какого-либо ущерба в отношениях с его противниками. Россия, судя по открыто негативному отношению к ней стран Залива, такой индульгенции лишена. У Вашингтона или Брюсселя с Москвой нет общей сферы интересов, где наложенные Россией ограничения не могли быть скомпенсированы ее конкурентами. В том числе по экспорту энергоносителей в Европу – теми же странами Залива, которые от России не зависят ни в чем.
Поскольку «арабская весна» завязла в Сирии, с их точки зрения, из-за России, в 2013 году следует ожидать активизации исламистов как на российской территории, так и в ближайшем зарубежье. В качестве плацдармов «центральноазиатской весны» могут быть использованы Киргизия (где в 2012-м открылись посольства Катара и КСА) и Таджикистан. Основными ее целями будут являться Узбекистан и Казахстан (выделение Редактора), к чему, судя по всему, руководство этих стран готово. Минирование границ с проблемными соседями Узбекистаном и контртеррористические операции, в ходе которых казахстанские силовики обезвредили салафитское подполье, говорят именно об этом, как и ряд пунктов стратегии развития Казахстана до 2050 года. Вывод американских войск из Афганистана в 2014-м, означающий победу талибов, открывает перед ними новые возможности на территории ИРА, большую часть которой они контролируют. Следствием будет вытеснение ими из Афганистана иностранных джихадистов, часть которых – выходцы из России и других постсоветских республик. Ключевым игроком на афганской территории после вывода оттуда войск западной коалиции остается Исламская Республика Пакистан (ИРП). Сильным будет, как и в Центральной Азии, экономическое влияние Пекина в связке с Исламабадом. ИРП заинтересована в балансировании китайцами традиционного противника – Индии, интересы которой в Афганистане лоббируются США. Все это осложняет противостояние с радикальными исламистами, получившими в 2011–2012 годах широкое поле деятельности в ранее закрытых для них странах и регионах.
Пример этого – Африка. Конфликты с христианами и приверженцами местных культов исламисты дополняют уничтожением традиционных мусульманских святынь, включая памятники мирового значения. Разрушение средневековых мечетей, библиотек и гробниц в Тимбукту в конце 2012-го – начале 2013 годов продемонстрировало, на чьей стороне находится силовой перевес в Сахаре и Сахеле. Мировое сообщество при этом ограничилось планированием операции на севере Мали. Подъем активности «Боко-Харам» в Нигерии, бои с «Аш-Шабаб» в Сомали, обострение конфликта между Северным и Южным Суданом, успехи сомалийских пиратов и превращение Гвинейского залива в аналогичную по опасности для судоходства зону не оставляют места для оптимизма в отношении будущего Африки. Речь идет не только об африканских группировках, но и об интернационализации местных конфликтов, в которых принимают участие боевики из Аф-Пака. Еще в начале 2012 года роль выходцев из Афганистана в Мали представлялась экспертам чем-то экзотическим.

Иран, Египет, Израиль

Наступивший год станет переломным для Ирана. Появление иранской ядерной бомбы практически предрешено. США и ЕС ограничиваются экономическими санкциями. Россия в условиях кризиса в отношениях с Западом не будет вмешиваться в эту ситуацию. Тем более ее непосредственные интересы конфликт в Заливе не затрагивает. Появление иранской А-бомбы не радует Москву из-за разногласий с ИРИ по Каспию, но повлиять на Иран невозможно, и в России это понимают. Скорее всего дипломатическая игра ООН и «шестерки» с Ираном продолжится при любом исходе событий. Успех Тегерана означает начало гонки ядерных вооружений на БСВ. Однако ситуация в регионе зависит в первую очередь от эскалации конфликтов Ирана с монархиями Залива и Израилем. Президентские выборы в ИРИ в начале лета 2013 года определят направление главного удара: вести войну на всех фронтах Иран не может. Воевать с Израилем он способен, только организуя ракетные обстрелы из Южного Ливана и Газы. Ситуация в Заливе не так однозначна. Бахрейн Ирана боится из-за поддержки им шиитских волнений. Ибадитский Оман нейтрален. ОАЭ, конфликтуя с Ираном из-за оккупированных им островов, не благоволят суннитским исламистам. Аресты «Братьев-мусульман» в Эмиратах, несмотря на протесты Египта, это демонстрируют.
Арабская Республика Египет (АРЕ), невзирая на стремительную исламизацию политической жизни или благодаря ей, остается ключевой страной арабского мира. Светская оппозиция в вопросе о конституции потерпела поражение. Президент Мурси при явке менее трети от общего числа избирателей выиграл референдум по конституции двумя третями голосов тех, кто участвовал. Судя по развитию событий, египетский президент претендует на диктаторские полномочия, с армией договорился, а против светского населения и коптов салафиты его поддержат. Синай он не контролирует и ввод на полуостров армейских подразделений, чреватый столкновением с Израилем, вопреки Кемп-Дэвидским соглашениям продолжится. Публикация заявлений от 2010 года, демонстрирующих взгляды Мурси на невозможность мира с Израилем и евреев как «потомков свиней и обезьян», подтверждает предположения о том, что после возникновения в АРЕ необратимого кризиса, в первую очередь экономического, война с еврейским государством может оказаться для египетского лидера единственным приемлемым выходом. Оспорим экспертов, пытающихся убедить себя и окружающих в том, что он для этого слишком рационален.
Израиль к этой войне готовится. Так же, как к войне с Ираном, третьей интифаде и столкновениям с джихадистами на границе с Сирией, Ливаном или Иорданией. В конце 2012-го восстановлена Синайская бригада и завершено строительство пограничных укреплений на Синае. Число нелегалов из Африки, попадающих в Израиль, снизилось с трех тысяч на пике этого процесса до 30 человек. На очереди строительство укреплений на Голанах и границе с Иорданией. В ноябре 2012 года де-факто завершился «процесс Осло», он же «мирный процесс». Подача Рамаллой заявления в ООН о признании Палестинской Национальной Автономии (ПНА) государством и голосование в Генеральной Ассамблее означают разрыв договоренностей с Израилем. После чего только нежелание Иерусалима заниматься палестинскими территориями и их населением останавливает ликвидацию ПНА. ХАМАС к власти в Иудее и Самарии Израиль не допустит. Учитывая, что 40 процентов доходов ПНА обеспечивает израильское правительство, а внутренние источники дают не более 15 процентов бюджета, антиизраильская активность Абу-Мазена может привести только к аннексии Израилем зоны С, а возможно, и других частей Западного берега. При этом обострение ситуации в регионе превращает палестинскую проблему в маленький заштатный конфликт – деньги, выделенные на создание палестинского государства, в основном украдены, государства никто не создавал и не намерен создавать, а заявления о финансовой поддержке ПНА арабских спонсоров остаются на уровне деклараций. Выборы в израильский кнессет в январе 2013-го явно выиграет правоцентристская коалиция. Нетаньяху остается у власти во главе устойчивого правительства. С учетом прочного экономического положения Израиля и его военно-технологического перевеса над соседями это позволяет не волноваться за будущее по крайней мере одного государства на Ближнем и Среднем Востоке.

Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока