Создание Европейским союзом фонда «поддержки демократии» в третьих странах и странах-соседях продолжает обрастать новыми красноречивыми подробностями. Согласно заявлению Еврокомиссии, Европейский фонд поддержки демократии (European Endowment for Democracy - EED) предназначен для предоставления денежных грантов журналистам, блогерам, некоммерческим организациям, профсоюзам, политическим организациям, в том числе работающим в изгнании. Речь идет о поддержке оппозиционеров в Алжире, Армении, Палестине, Азербайджане, Белоруссии, Египте, Грузии, Иордании, Ливане, Ливии, Марокко, Молдавии, Сирии и Украине…
Инициаторами создания фонда, помимо собственно Еврокомиссии, выступили отдельные государства, в том числе Польша и Швейцария, а также депутаты Европарламента. Первоначальный размер фонда определен в 14,2 млн. евро. Из них 6,2 млн. евро поступят от Еврокомиссии. Швейцария и другие страны выделят еще 8 млн. евро. По данным польской Gazeta Wyborcza, затем в течение трёх лет в фонд EED из казны Еврокомиссии должны поступить еще 10 млн. евро. Согласно расчетам разработчиков, фонд должен выйти на «операционный уровень» к середине 2013 года. По убеждению верховного комиссара Евросоюза по международным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, «фонд рождается в очень подходящий момент времени, так как 2013 год станет ключевым для демократического перехода, в особенности в странах-соседях ЕС». А еврокомиссар по вопросам расширения Евросоюза Штефан Фюле подчеркнул, что EED поможет «поднимающимся игрокам, которые сталкиваются с препятствиями при обращении к средствам Европейского союза». [1]
Идея создания подобного фонда отнюдь не нова. Первым ее высказал в начале 2011 года польский министр иностранных дел Радослав Сикорский. Тогда на Западе неудержимо росла эйфория по поводу «арабской весны». В Брюсселе казалось, что наступил удобный момент для того, чтобы попытаться перекроить не только Северную Африку и Ближний Восток, но и постсоветское пространство. В этих целях планировалось использовать широкий спектр мер, включая масштабную политическую и финансовую поддержку оппозиционных сил.
Однако пока идея зрела, произошли перемены, в результате которых сегодня во внешней политике ЕС приоритеты смешались. В первую очередь это касается Белоруссии – страны, в которой оппозиционные антиправительственные элементы объявлены ныне важнейшими бенефициантами фонда EED. Ведь прямое финансирование оппозиционных сил, в том числе наиболее радикальных, противоречит принятой ранее Брюсселем программе «Восточное партнерство», в которую удалось вовлечь и Минск (правда, формат участия Белоруссии в «Восточном партнерстве» весьма ограничен).
Евросоюз проводит политику давления на официальный Минск уже более пятнадцати лет. Последним двусторонним документом, согласованным между ЕС и Белоруссией, стало Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, подписанное в 1995 году, но так и не ратифицированное Европарламентом, обвинившим президента Александра Лукашенко в авторитаризме.
Почему сегодня у Евросоюза вновь появилась срочная потребность в создании нового затратного механизма «демократизации» и что имела в виду госпожа Эштон, говоря о важности 2013 года с точки зрения процессов, происходящих по соседству с ЕС?
Одна из главных причин этого - укрепление политического и финансового влияния России на всём постсоветском пространстве. Как весьма точно охарактеризовала ситуацию аналитик Польского института международных отношений в Варшаве Анна-Мария Дайнер, предложенный Россией «новый проект экономической интеграции, нацеленный на создание Евразийского союза на основе Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии, является главным вызовом для Европейского союза». Особую тревогу в ЕС вызывает то обстоятельство, что предложение России в адрес Белоруссии об экономической интеграции – единственное предложение подобного рода, которое «не требует от белорусских властей либерализации политической системы». Говоря другими словами, Москва, в отличие от Брюсселя, не обусловливает финансово-экономическое содействие Белоруссии вмешательством в её внутренние дела.
В этих условиях единственным средством воздействия на ситуацию и выступает для Брюсселя Европейский фонд поддержки демократии. Первую серьезную проверку на прочность программа масштабного финансирования антиправительственных элементов в Белоруссии должна по замыслу Брюсселя пройти на парламентских выборах осенью 2013 года. Перечень задач, которые ставит перед собой в связи с этим Евросоюз, говорит сам за себя. Это разработка «антикризисных программ» для оппозиционных кандидатов, оплата публикаций в «независимых белорусских газетах» и печати агитационных материалов, проведение «тренировочных сессий для молодых оппозиционеров, которые станут наблюдателями на выборах». [3]
Итак, интеграционные инициативы России в отношении Белоруссии и других постсоветских государств заставляют Брюссель спешить с реализацией планов дестабилизации стран бывшего СССР. Как уже сказано, список стран постсоветского мира, в которых Европа планирует «подкармливать» оппозиционеров, включает помимо Белоруссии Украину, Армению, Азербайджан, а также, что особенно примечательно, Грузию и Молдавию с их прозападными режимами.
Да и интерес фонда EED к финансированию оппозиционеров в Египте и Ливии говорит о многом. Видно не всё пошло в странах «арабской весны» в соответствии с западными сценариями.
Всё это, скорее, свидетельствует не о продуманной стратегии Запада в отношении стран постсоветского пространства, Северной Африки и Ближнего Востока, а о некоторой панике среди творцов западной политики. Паника – плохой помощник при решении геополитических задач, особенно в таких сложных регионах. Даже Роберт Каплан – главный аналитик STRATFOR – вынужден сейчас признать, что события в Северной Африке и на Ближнем Востоке стали складываться гораздо более сложным образом, чем это изначально представлялось Вашингтону и Брюсселю. В таких условиях политика Евросоюза, принимающая вид прямого вмешательства во внутренние дела других стран и приобретающая откровенно подрывной характер, не может не привести к быстрой дискредитации ЕС.