7 июля 1959 года командир эсминца «Сокрушительный», находившийся в Польше, бежал в Швецию на остров Эланд вместе с польской девушкой Евой. Оттуда офицера доставили в Кальмар, где впервые допросили. Там же допрашивали и рулевого катера старшину 1-й статьи Илью Попова, которого Артамонов обманом заманил в чужую страну. У Попова выпытывали, какое задание выполнял в Польше эсминец «Сокрушительный», заставляли назвать вооружение кораблей, численность членов экипажа, фамилии. В ответ на все вопросы Илья требовал немедленной встречи с советскими дипломатами. Попытка склонить к предательству не удалась, и он был передан сотрудникам посольства СССР.
История, как видно из архивных материалов, получила широкий резонанс. «Артамонов попросил у шведской стороны политического убежища в связи с имевшими место разногласиями с начальством в Польше», – сообщало 60 лет назад агентство ДПА. Газета «Стокгольмс тидинген» отмечала, что в причине бегства лежат и другие обстоятельства, поведала о неких трудностях в карьере советского офицера. А журнал «Фолкет бильд» процитировал самого Артамонова: «Визит флота в Копенгаген вызвал у меня желание жить в демократической стране. Я сбежал бы и во время этого визита, но в последний момент решил остаться. После возвращения домой я более основательно планировал побег и избрал Швецию вместо Дании».
" Предателя усыпили хлороформом и сделали укол со снотворным, но довезти Артамонова до Москвы живым не удалось ”
Советская разведка пыталась найти перебежчика. Как выяснилось позже, Артамонов сменил фамилию, женился на Бьянке (такое имя получила Ева), был устроен на работу в разведуправление Минобороны США (РУМО). Следы беглеца удалось найти только в 1967 году. Как предположили некоторые журналисты, Артамонова скорее всего «слили» американские спецслужбы США, что логично. Ведь спецом по разведделам предатель быть не мог, сообщенные им сведения устарели, а свежими он не располагал. Да и консультации бывшего капитана 3-го ранга вряд ли могли отличаться особой ценностью.
Впрочем, вернемся к письму сестры беглого балтийского офицера. «Мой брат погиб в 1975 году во время возвращения на Родину. Как можно сделать вывод из газетных статей, информация дозировалась госбезопасностью по договоренности со службами западных разведок. Артамонов был нелегально направлен главой СССР Н. С. Хрущевым в Европу для обеспечения межгосударственных контактов в период конфронтации».
Выводы о том, что капитан 3-го ранга Артамонов был не предателем, а советским разведчиком, Суворова делает на основании публикаций, появившихся, в частности, в «Литературной газете», «Нью-Йорк-таймс», еженедельнике «Калейдоскоп» и других. Как утверждали их авторы, советская разведка предприняла попытку перевербовать Артамонова, проживавшего в США под фамилией Шадрин.
Когда Артамонову передали письмо от бывшей жены с просьбой вернуться домой, пообещали помочь сыну поступить в военно-морское училище и посодействовать в его реабилитации (с восстановлением воинского звания старшего офицера), он, судя по всему, действительно мог пойти на сотрудничество с нашими чекистами и получил псевдоним Ларк. Но как оказалось позже, повел двойную игру, о чем написал в книге «Прощай, Лубянка!» экс-генерал КГБ Олег Калугин.
Однако двойная игра Артамонова была раскрыта американцами в Канаде, куда его пригласили якобы на встречу с высокопоставленным сотрудником КГБ. Американские спецслужбы попросили коллег из Страны кленового листа проследить за контактами Артамонова-Шадрина, а советский агент, работавший в разведке Канады, сообщил о поступлении такой просьбы. Более того, сумел добыть отчет «наружки» о контактах Ларка с «представителем Москвы».
 |
| Капитан третьего ранга Николай Артамонов танцует с Евой Горой,которая потом стала Бьянкой Шадрин. Гдыня. Польша. 1958 год |
Артамонова решено было тайно вывезти в СССР для беседы. Удивительно, но руководил опергруппой тот самый Калугин. Ларка выманили сначала в Австрию, якобы для установления контакта с работавшими там агентами и обучения способам связи. Затем предателя усыпили с помощью хлороформа и сделали укол со снотворным, но живым Артамонова довезти до Москвы не удалось. Он умер от сердечного приступа.
Калугин, руководивший операцией, выдвинул свою версию произошедшего. Этот случай наиболее правдоподобно описывает в книге «Личное дело» последний председатель КГБ СССР Владимир Крючков. Разработчики операции по похищению Артамонова (в том числе медики) считали, что хлороформ и лекарства можно применять, но в крайнем случае. Мало того, что похищенного усыпили, перебрав с дозировкой, еще был допущен ряд ошибок во время разработки операции по его транспортировке. В частности, Артамонову не ввели препарат, снимающий воздействие хлороформа, а вместо этого добавили сонный укол. Крючков, ссылаясь на результаты вскрытия, которое проводилось в 4-м управлении Минздрава, отмечает, что даже с больным сердцем Артамонов при выполнении всех требований врачей пережил бы транспортировку нормально.
Где в этих показаниях правда, а где вымысел – однозначно уже не ответить. Поэтому работники военной прокуратуры Балтийского флота, рассматривая дело о посмертной реабилитации капитана 3-го ранга Николая Артамонова, основывались на материалах уголовного дела, в котором нет ни строчки о перевербовке Артамонова, его работе на советскую разведку и т. д. Хотя на контакт с нашими чекистами он пошел, согласился на поездку в Австрию. Военные юристы были категоричны в утверждении: капитан 3-го ранга Артамонов – дезертир. Но статья об измене Родины в таких случаях не подходит, ибо у следствия нет никаких фактов, подтверждающих это.
Выскажу собственное предположение, почему успешный офицер оказался перебежчиком. Надо понимать, что по всем характеристикам Артамонову светила очень хорошая карьера. В неполные 30 лет он командовал новейшим эсминцем Балтийского флота, был награжден медалью «За боевые заслуги», незадолго до случившегося поступил в академию.
Но… влюбился в 20-летнюю польку Еву из очень религиозной семьи. Чувства у них были искренними. О встречах командира с возлюбленной знал лишь ограниченный круг. Артамонов вместе с другим офицером – старшим лейтенантом неоднократно отлучался на рыбалку. В действительности же оставлял сослуживца в условленном месте, а сам отправлялся с Евой в Варшаву или к ней домой. Так было и 7 июля 1959 года. Артамонов высадил старшего лейтенанта на берегу, взял любимую девушку и ушел на катере в море. На борту было немного еды, ружье и две гранаты. Ни личных вещей, ни кортика, ни наград офицер из своей каюты не взял. Как свидетельствовал старшина 1-й статьи Попов, они попали в сильный шторм, а утром, увидев берег, смекнули, что это не Польша. Артамонов приказал Попову ни на какие вопросы военных иностранного государства не отвечать, а о себе мрачно произнес: «Я влип».
Что ждало офицера, вернись он в Союз? Пришили бы аморалку, незаконный переход границы и т. д. На карьере можно было поставить жирный крест и готовиться минимум лет на 10 в тюремную камеру. Артамонов решил не возвращаться.
Военная прокуратура Балтийского флота, рассмотрев дело капитана 3-го ранга Николая Артамонова, пришла к выводу, что офицер реабилитации не подлежит. Единственное, на что согласилась Военная коллегия Верховного суда РФ по представлению прокуратуры, – статью «Измена Родины» переквалифицировать на «Дезертирство», определив срок наказания уже ушедшему в мир иной Артамонову в виде восьми лет.
Бытует версия, что Владимир Крючков, занимавший в то время должность начальника Первого главного управления КГБ СССР, пришел в восторг от итогов операции по вывозу Артамонова. Нужный эффект, по его мнению, был достигнут, и участников следовало наградить. Из двух орденов, предложенных на выбор начальнику внешней контрразведки КГБ Олегу Калугину – Октябрьской Революции или Красного Знамени, тот выбрал последний.
Заголовок газетной версии – «Ошибка агентов КГБ».
