Рассматривая Пакистан, мировые СМИ, как правило, концентрируют внимание на его отношениях с Афганистаном и Индией, а Иран интересует их с точки зрения противостояния этой страны с Израилем и арабскими монархиями Залива либо его взаимодействия с Москвой и Вашингтоном.

Между тем эти государства образуют общее геополитическое пространство, которое объединяет Средний Восток, Центральную и Южную Азию.

Их отношения определяют состояние дел на БСВ по целому ряду направлений — от маршрутов конкурирующих между собой трансграничных газопроводов до результативности борьбы с наркотрафиком.

Рассмотрим отношения между этими тремя странами и их перспективы, опираясь на работы экспертов Института Ближнего Востока Н. Замараевой и Д. Карпова.

Газопроводы дружбы

Официальный фон ирано-пакистанских отношений проявил визит 25–26 марта в Исламабад президента ИРИ Хасана Роухани. Премьер-министр Наваз Шариф, представлявший принимающую сторону, и президент Роухани одновременно пришли к власти в 2013 году. Они встречались в третий раз. Шариф, став премьером, присоединился к режиму антииранских санкций, хотя его предшественник — президент Асиф Али Зардари в марте 2013-го, на пике изоляции ИРИ, подписал с Тегераном углеводородный контракт. В феврале 2016 года правительство Пакистана отменило санкции против Ирана вслед за США и странами ЕС.

Тегеран заинтересован в развитии двусторонней торговли с Пакистаном (с повышением ее объемов до пяти миллиардов долларов за пять лет), укреплении регионального сотрудничества на китайском новом Шелковом пути, а также в продвижении энергетических региональных проектов. Исламабад ждет от Тегерана устранения нетарифных барьеров для текстильных изделий, риса, фруктов, другой сельхозпродукции и заключения соглашения о свободной торговле. Иран готов предоставить Пакистану доступ к ресурсам: газу, нефти и электроэнергии. В частности, предлагает увеличить поставки последней со 100 мегаватт в 2016-м до 3000, в первую очередь в пограничные районы Белуджистана.

Иран ждет от Пакистана реализации его части углеводородного контракта стоимостью 7,5 миллиарда долларов, подписанного в марте 2013-го, то есть завершения строительства участка газопровода протяженностью 1800 километров на своей территории. Планируется, что магистраль соединит месторождение «Южный Парс» с пакистанским портом Карачи. Исламабад объясняет задержку строительства отсутствием финансирования, однако на деле Шариф учитывал позиции США и Саудовской Аравии, которые лоббируют газопровод ТАПИ — Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия.

При этом, по мнению экспертов, пакистано-иранская труба будет построена, ведь в ней заинтересован Пекин. Реализуемый с 2015 года проект китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК, стоимость — 46 миллиардов долларов) помимо прочего ставит целью прокачивать иранский газ в КНР, отводя ИРП роль одновременно и покупателя, и транзитера. В 2015-м главный интересант приступил к строительным работам на участке между Карачи и портом Гвадар, в 70 километрах от иранской границы. Когда эта секция газопровода будет введена в эксплуатацию, Пакистан проложит оставшийся участок в сторону Ирана. Тегеран заинтересован и в строительстве автомагистрали, соединяющей Гвадар с иранским Чахбахаром.

Главное в сфере безопасности для Тегерана и Исламабада — охрана межгосударственной границы (900 километров). Основные затраты на ее обустройство несет Иран. Он неоднократно ставил в вину Пакистану активность террористических группировок в иранской провинции Систан и Белуджистан. Как и в 2009–2013 годах, в повестке двусторонних переговоров стоит афганский вопрос. Иран согласился с предложением Пакистана о проведении трехсторонних консультаций с участием Афганистана. При этом Исламабад отводит Тегерану роль дипломатического посредника, не ответив на его предложение о проведении совместной военной кампании против боевиков.

Границы экстремизма

Свидетельством высокого уровня террористической угрозы на территории Пакистана стал взрыв в парке Лахора, где христиане праздновали Пасху. Ответственность взяла на себя «Джамаат аль-Ахрар», которую считают ответвлением пакистанских талибов. Характерной особенностью группировки считается совершение ею терактов против христиан. В Лахоре погибли более 70 человек. Ранее объектами атак экстремистов становились, как правило, индуисты или шииты.

Теракт в Лахоре — ответ консервативных религиозных кругов в Пакистане, прежде всего в Пенджабе, курсу армии на подавление радикалов. Пенджаб и Кашмир — основные колыбели религиозного фанатизма, который пакистанские власти поддерживали, направляя его против Индии, а затем советского присутствия в Афганистане. Эта политика получила особое распространение во времена М. Зия уль-Хака (президент Пакистана в 1978–1988-м), которого американцы и саудовцы полагали единственной фигурой, способной минимизировать влияние СССР в регионе, выдавая ему на это шесть миллиардов долларов в год. Деньги шли на культивирование религиозного экстремизма и проведение подрывной деятельности.

Как это всегда бывает, радикалы вышли из-под контроля и сами захотели стать властью. Вопрос о восстановлении контроля над страной решится только после долгой борьбы. Пока власти Пакистана проводят эпизодические реформы в отдельных штатах, чтобы прощупать настроения населения в отношении установления режима религиозной терпимости. Так, в минувшем феврале в Синде приняли законопроект, который позволял бы индуистам официально регистрировать свои браки. В марте в Пакистане законодательно разрешено отмечать христианскую Пасху, а также индуистские праздники.

Озабоченность пакистанских властей вызывала ситуация в Пенджабе. 28 марта начальник штаба армии генерал Р. Шариф получил разрешение премьер-министра на проведение в этой провинции третьей фазы спецоперации военных со значительным усилением их присутствия, а также право на внесудебные задержания и допросы в связи с начавшейся 15 февраля операцией по ликвидации экстремистского подполья в восточных провинциях Пакистана под названием «Зарб эль-Заб». Атака в Лахоре — прямое следствие активности военных. Говорить при этом о какой-то реальной связи боевиков из «Джамаат аль-Ахрар» с талибами преждевременно. Последние разобщены, озабочены борьбой за власть в своих рядах и заинтересованы в установлении собственного контроля над Афганистаном.

Нужно проводить различия между талибами, а также экстремистскими группировками в Пенджабе и Кашмире типа «Лашкар е-Тойба». Они создавались с разными целями. Талибы — для распространения пакистанского влияния в Афганистане, «Лашкар е-Тойба» — для подрывной работы против Индии. Нет никаких данных, которые бы доказывали взаимодействие и координацию между ними. Так что теракт в Лахоре связан с курсом Исламабада на либерализацию межрелигиозных отношений. И при этом особую озабоченность вызывает факт нахождения на территории страны ядерного оружия. Пакистан входит в период политической турбулентности и раскола элит, на что указывает возросшая самостоятельность ранее полностью подконтрольных военным экстремистских группировок. Так происходит, когда ослабевает контроль центра и начинается борьба за власть в верхних эшелонах истеблишмента.

Кто правит «Талибаном»

Перспективы урегулирования ситуации в Афганистане после окончательного вывода оттуда американских войск абсолютно неясны. Движение «Талибан» дало понять, что не готово к мирным переговорам. Это похоронило надежды международного квартета (Афганистан, КНР, США и Пакистан) на какой-то прорыв в этой сфере. В феврале члены четверки говорили, что есть предпосылки к официальному приглашению талибов в переговорный процесс, но этого нет и не предвидится. В качестве «утешительного приза» миротворцы получили готовность полевого командира и главу партии «Хизб аль-Ислами» Г. Хекматиара присоединиться к мирным консультациям. Сам он скрывается в Пакистане, а его группа составляет только несколько сот бойцов. Значительного влияния на ситуацию в Афганистане не оказывает.

17 марта неожиданно появилось аудиообращение номинального главы «Талибана» муллы Мансура, который после совершенного на него своими же собратьями покушения в декабре прошлого года хранил молчание, себя никак не обозначал и по слухам то ли лечился после тяжелого ранения, то ли погиб. До покушения он выступал за начало прямых переговоров, теперь же призвал не идти на мирное соглашение, пока условия талибов не будут выполнены, и интенсифицировать боевые действия. При этом активность талибов и так высока. В отличие от всех прошлых лет, включая время советского присутствия в Афганистане, они воевали в 2015 году без перерыва на суровые зимние месяцы.

На настоящем этапе талибы владеют стратегической инициативой. Не говоря об успехах отрядов движения на севере страны, где до этого не отмечалось их массового присутствия, в феврале они добились военных побед в провинции Гильменд. Захватив пять из 12 районов этой провинции, вынудили НАТО направить туда дополнительный корпус советников и несколько сот военных во главе с генералом Эндрю Роллингом. Для начала мирных переговоров талибы требуют выполнения предварительных условий: полного вывода из Афганистана иностранных войск, освобождения пленных бойцов, удаления движения и его командиров из черного списка террористических организаций ООН. Плюс проведение мирных консультаций исключительно через офис «Талибана» в Катаре.

Кабул категорически против, поскольку это означает международную легитимацию талибов. Но главное не это. После прошлогодних событий, связанных с объявлением о смерти лидера «Талибана» муллы Омара и назначением на его должность Мансура, в движении возникла фронда этому курсу. Среди основных оппонентов внутри самого движения назывались и лидер военного крыла мулла Кайюм, и глава катарского офиса М. Ага. Сразу же после этого катарский офис был официально закрыт. Но в самом Афганистане объявились сторонники запрещенного в России «Исламского государства». Появление ИГ и закрытие катарского офиса взаимосвязаны ролью в этих событиях Дохи, которая дала понять Исламабаду и другим членам четверки, что обойтись без Катара во внутриафганском умиротворении не удастся.

Заявление муллы Мансура о продолжении борьбы и условие о главенствующей роли катарского офиса «Талибана» свидетельствуют, что между Исламабадом и Дохой начинается негласное сотрудничество с целью преодоления фрагментации талибов. Символичны в этой связи слова советника пакистанского премьер-министра по иностранным делам С. Азиза, который публично признал, что талибам оказывается тыловая, медицинская и логистическая поддержка, но влияния на них в полной мере Исламабад не имеет. Это соответствует истине. В отличие от старых времен, когда талибами командовал мулла Омар, пакистанские силовики потеряли контроль над значительной частью «Талибана». Именно поэтому они несколько лет скрывали факт смерти Омара. Мулла Мансур — давняя креатура межведомственной разведки Пакистана. Все его заявления согласованы с кураторами. А призывы к дальнейшей активизации вооруженной борьбы — показатель того, что Исламабад решил вернуться к первоначальной платформе своего видения умиротворения в Афганистане.

Рекруты для Йемена

Говоря проще, он признал бесперспективным сотрудничество с Кабулом и Вашингтоном по этой теме. Вывод войск США и НАТО будет означать взятие Кабула в течение короткого промежутка времени. Ради решения этой задачи талибы раскол в своих рядах преодолеют. Так что ситуация в Афганистане возвращается к активизации гражданской войны. Попытки договориться с Кабулом признаны Исламабадом бессмысленными. Это вызвано не только усилением там позиций сторонников отказа от компромисса с талибами. Главное — Исламабад не полностью контролирует движение «Талибан». В этой связи как первоочередная задача и выделяется идея вооруженной борьбы с целью вновь цементировать движение и поставить его под контроль.

Естественно, ни о какой военной победе талибов до вывода иностранных войск речь не идет в принципе. Пакистану необходимо вернуть контроль над «Талибаном», без чего выходить на мирные консультации для него бессмысленно. Правда, образовавшийся вакуум пока что заполняют другие региональные игроки, и тут мы вновь возвращаемся к Ирану, хотя еще недавно сама идея налаживания контактов между шиитским Ираном и суннитами-талибами казалась чудовищной ересью.

Секретные контакты между представителями спецслужб Ирана и рядом полевых командиров движения «Талибан» вызвали тревогу в руководстве Пакистана и аравийских монархий, прежде всего КСА и ОАЭ. По данным Исламабада, такие контакты осуществляют представители как КСИР, так и иранского Министерства информации (являющегося спецслужбой). По данным межведомственной разведки Пакистана, консультации были инициированы Тегераном. В сентябре 2015-го оперативники КСИР встречались с муллой Мансуром. Переговоры закончились неудачно. Мансур предпочел сотрудничать с пакистанцами.

Эмиссары КСИР установили контакт с главным конкурентом муллы Мансура — бывшим командующим военным крылом «Талибана» Абдулом Кайюмом Закиром. Пакистанская разведка утверждает, что этот полевой командир получает от иранцев помощь вооружением и боеприпасами, значит, переговоры были плодотворными.

Почти все резонансные теракты против иностранных целей в Афганистане проводили боевики Кайюма. Визит Роухани в Исламабад озабоченности пакистанцев и представителей аравийских монархий не развеял. Глава афганской Службы национальной безопасности и президент страны Ашраф Гани Ахмадзай обращались с просьбой повлиять или отреагировать на растущую иранскую экспансию к главе дипмиссии США в Кабуле Д. Линдволлу, но Вашингтон промолчал.

По данным Исламабада, глава разведки КСИР Хуссейн Тайеб курирует сферу усиления иранского влияния в Афганистане, на территории которого создана полевая резидентура стражей в составе 20–25 оперативников. Тайеб инициировал тренинг хазарейской шиитской милиции в Иране и Афганистане, в зонах традиционного проживания хазарейцев. После подготовки их направляют для участия в боевых действиях в Сирии, Ираке и Йемене (на стороне хоуситов). В последнее время поток хазарейцев в Йемен значительно усилился. Причем глава разведки КСИР лично принимает участие в рекрутировании новых бойцов в Афганистане. В последние два месяца процесс активизировался. Образованы дополнительные тренировочные лагеря для хазарейцев в провинциях Бамиан и Герат.

С талибами достигнуты договоренности о том, что они не будут нападать на позиции хазарейцев. Налажена координация усилий против сторонников ИГ и командиров, которые остались лояльными мулле Мансуру. Бойцы из отрядов Кайюма получают помимо оружия и боеприпасов денежное довольствие от иранцев через систему финансирования КСИР. Несколько сотен афганцев из числа талибов проходят военную подготовку на территории Ирана под руководством инструкторов из КСИР. Для них организованы три лагеря — под Тегераном, Керманом и Захеданом.

Усиление иранского влияния в Афганистане было предсказуемым. Неожиданным оказалось его распространение на нетрадиционную для Тегерана сферу. Отношения между пуштунами и хазарейцами всегда были крайне напряженными. Но этот альянс и союз военного крыла талибов с иранцами хорошо иллюстрирует тот очевидный факт, что пакистанцы, чьим детищем изначально был «Талибан», потеряли над ним контроль, по крайней мере над его значительной и наиболее боеспособной частью.

Ирану требовалось расширить свое присутствие в Афганистане хотя бы из соображений безопасности и протяженной совместной границы. Но интересы Тегерана простираются дальше. Он стремится создать в зонах компактного проживания конфессионально родственных хазарейцев зону влияния, в которой основной военной силой предполагается сделать прошедшее войну ополчение. Формируется афганский аналог ливанской «Хезболлы». Эту модель КСИР реализует в Афганистане, Сирии и Ираке, ради чего и идет на сотрудничество с талибами. У последних и у Тегерана налицо общая задача — ограничить, а лучше уничтожить распространение местного ИГ. Вернее, той части полевых командиров «Талибана», которые находятся под контролем и в сфере влияния Катара.

Иранские спецслужбы пытались наладить контакты с этой частью пуштунов и даже приглашали на консультации летом 2015 года главу катарского офиса М. Агу. Переговоры не удались. Срыв попытки Дохи разыграть свою карту в Афганистане также стоит в череде задач, которые иранцы решают, активизируя сотрудничество с частью талибов. Для Кайюма в условиях борьбы за власть в «Талибане» и выхода в этой связи из-под контроля межведомственной разведки Пакистана жизненно важен вопрос о приобретении влиятельного зарубежного спонсора, который обеспечивал бы его отрядам тыловую базу и материально-техническое снабжение. Ради этого он готов закрыть глаза на вражду между пуштунами и хазарейцами, а также конфессиональные предрассудки. Иран же усиливает свое влияние в Афганистане за счет пакистанцев. Еще один «террариум единомышленников».

Источник: http://rusnext.ru/recent_opinions/1459859539