Идущие сейчас одновременно войны на Украине, в Сирии, Ираке и Йемене дают возможность оценить текущие тенденции в развитии военного искусства в ХХI веке.
Все эти четыре войны являются гражданскими войнами с иностранным участием (завуалированным или открытым).
Во всех войнах одной из воюющих сторон является негосударственный субъект, что характерно для мятежевойны. Однако ни в одной из войн негосударственные субъекты не воюют как партизаны, все они ведут классическую войну с постоянным контролем определенной территории и использованием тяжелой наземной техники.
Пока сложно сказать, до какой степени это является устойчивой тенденцией превращения мятежевойны в классическую войну, но не отметить факт нельзя.
Читайте также: Кадры боев: «Аллигаторы» Ка-52 и «Ночные охотники» Ми-28 охотятся на ИГИЛ под Пальмирой (ВИДЕО)
Расклад сил в Сирии
Сирийская война уникальна наличием не двух, а множества воюющих сторон.
Тем не менее у армии Сирии и ее союзников реальный противник один — радикальные исламисты-сунниты, разделенные на множество группировок (запрещенные в РФ ИГИЛ* и «Джебхат ан-Нусра»*, «Исламский фронт»*, «Братья-мусульмане»* и т. п.), «умеренная светская оппозиция» существует лишь в воображении западной пропаганды.
Единственной настоящей «третьей силой» сирийской войны являются курды.
За 5,5 года войны правительственные войска Сирии понесли огромные потери в технике — не менее 800 танков, не менее 700 БМП и БТР, несколько сотен различных артсистем, до 100 самолетов и до 50 вертолетов (во всех случаях имеется в виду техника либо уничтоженная без возможности восстановления, либо захваченная противником).
Тем не менее на их вооружении остается до 2,2 тыс. танков, до 1,6 тыс. БМП, до 1 тыс. БТР, до 2 тыс. артсистем, 2–3 тыс. средств наземной ПВО, до 400 самолетов, до 150 вертолетов. Почти вся эта техника — советского производства, в том числе 60-х годов, значительная ее часть уже утратила боеспособность и числится в составе ВС чисто формально.
Поставки из России современной техники (танки Т-90, БТР-80 и -82, РСЗО «Ураган», «Смерч» и ТОС-1) крайне незначительны по количеству и ситуацию принципиально изменить не могут.
В целом технологический уровень ВС Сирии весьма низок. Боевая и морально-психологическая подготовка личного состава армии (комплектуется по призыву) и союзных ей милиционных формирований различной конфессиональной и политической ориентации (они, разумеется, являются чисто добровольческими) очень разная, к тому же люди сильно истощены морально и физически.
Крайне ограниченны людские резервы.
Тем не менее проправительственные силы продемонстрировали очень высокую устойчивость, иначе война была бы давно проиграна.
Читайте также: Битва за воду: Армия Сирии ведет наступление под Дамаском, флаг САР поднят над важными объектами (+ФОТО, ВИДЕО)
Чрезвычайно большую роль в войне сыграли ВВС Сирии, обеспечивающие, несмотря на высокие потери, постоянную поддержку наземных войск и снабжение изолированных гарнизонов. Эту работу сирийские летчики с прежней интенсивностью продолжают выполнять и после развертывания в стране российской авиационной группировки, которая вывела воздушную кампанию на качественно новый уровень.
Разношерстные противники правительственных сил оснащены той же устаревшей советской техникой. Большая ее часть — трофеи, захваченные у ВС Сирии, хотя, возможно, часть ее приобретена на саудовские и катарские деньги в странах Восточной Европы и передана оппозиции на территории Турции.
Разумеется, все многочисленные оппозиционные группировки формируются на добровольной основе, при этом в них все выше становится доля иностранцев (местные ресурсы истощаются не менее быстро, чем у сторонников Асада). Боевая и морально-психологическая подготовка также очень разная, при этом, конечно, боевой дух сильно зависит от успехов или неудач на фронте.
В частности, вмешательство в войну России нанесло по всем формированиям оппозиции очень сильный удар не только в военном, но и в психологическом смысле.
Читайте также: ВСУ обстреляли мирных жителей в пос. Доломитное, ранен маленький ребенок — подробности
Непростые реалии Ирака
Иракская армия воюет около трех лет против одного противника из тех, с кем сражаются и ВС Сирии, — ИГИЛ*. Параллельно с ВС Ирака, но не вместе с ними против того же противника воюют шиитские формирования и опять же курды.
С начала 2014 года ВС Ирака и их союзники потеряли более 70 танков, более 400 БМП, БТР и бронеавтомобилей, не менее 50 артсистем, не менее 7 вертолетов. При этом на вооружении остается примерно 350 танков, более 400 БМП, более 4 тыс. БТР и бронеавтомобилей, более 1,1 тыс. артсистем, примерно 40 боевых самолетов и около 200 вертолетов.
Техника представляет собой своеобразный синтез относительно новой и весьма старой американской со старой и очень старой советской. Уже несколько лет иракцы активно восстанавливают ту технику времен Саддама Хусейна, которая еще подлежит восстановлению. Поэтому «Абрамсы» и Т-72, стрелявшие друг в друга в 1991 и 2003 годах, теперь идут в бой в одном строю.
ВС Ирака в отличие от сирийских комплектуются по американскому образцу, то есть по найму, из-за чего их боевая устойчивость, естественно, гораздо ниже, чем у сирийцев.
Сирийская армия потерпела много поражений, но у нее ни разу не было такого обвала, какой произошел с иракской армией в первой половине 2014 года. Также можно сравнить штурмы Алеппо и Мосула, сравнение это также будет совсем не в пользу иракцев. Чисто добровольческие шиитские и курдские формирования воюют гораздо лучше регулярной армии.
Хочется подчеркнуть принципиальную разницу между наемным и добровольческим принципами комплектования. Наемный принцип — это когда идут служить за деньги, а добровольческий — когда идут воевать за идею.
Столь же добровольческий «халифат» (ИГИЛ) воюет трофейной техникой ВС Ирака. Как в Сирии, так и в Ираке, «халифат» очень широко использует смертников. В данном случае речь идет о тактическом приеме, когда с подрыва начиненных взрывчаткой автомобилей, а иногда даже БМП и БТР начинаются боевые операции. То есть смертники становятся своеобразной заменой артподготовки.
ВС Ирака достаточно интенсивно используют авиацию, но ее слишком мало, чтобы всерьез повлиять на ход боевых действий.
Гораздо больше боевых самолетов у коалиции, возглавляемой США, но каковы ее реальные цели и достижения — понять очень сложно.
Кроме того, на стороне ВС как Сирии, так и Ирака воюют ограниченные контингенты КСИР Ирана. Боеспособность их ненамного выше, чем у самих сирийских и иракских военных, поэтому отрицать важность иранской помощи в борьбе против ИГИЛ никак нельзя.
На просторах Аравийского полуострова
Участниками гражданской войны в Йемене являются, с одной стороны, повстанцы-хуситы (местные шииты) и сторонники бывшего президента Салеха, с другой — сторонники как бы легитимного нынешнего президента Хади, причем контролируемые этими сторонами территории очень сильно напоминают бывшие Северный и Южный Йемен соответственно.
«Третьей силой» здесь можно считать ИГИЛ и «Аль-Каиду»*, воюющих против обеих сторон (но главными противниками суннитских радикалов все-таки являются хуситы). С марта 2015 года на стороне Хади воюет коалиция аравийских монархий во главе с Саудовской Аравией.
ВС Йемена оснащены в основном советской техникой. В целом еще более старой, чем у Сирии и Ирака. Формально армия комплектуется по призыву, фактически же ее многочисленные бригады еще до начала гражданской войны были военными формированиями столь же многочисленных местных племен. Столь же формально они составляли единые ВС, которые теперь разделены между воюющими сторонами.
Только за период с начала интервенции монархий йеменская армия потеряла (суммарно на обеих сторонах) до 90 танков, до 40 БМП и БТР, 11 самолетов и 4 вертолета (все самолеты и вертолеты уничтожены на земле).
Читайте также: Россия оставит в Сирии два серьёзных военных объекта
Что осталось сейчас от ВС Йемена и, главное, в какой пропорции эти остатки разделены между сторонами, понять крайне сложно.
Аравийская коалиция даже без учета сторонников Хади заведомо имела и имеет колоссальное количественное и качественное превосходство над хуситами и сторонниками Салеха. Монархии никогда не жалели денег на новейшую технику, в первую очередь — американскую. Исходя из формального соотношения сил, война должна была закончиться полным разгромом хуситов за 2–3 месяца.
В реальности война продолжается уже почти два года, за это время коалиция лишь слегка сократила контролируемую хуситами и салеховцами территорию. Наиболее боеспособной из монархических армий оказалась армия ОАЭ. Но и она понесла заметные потери — свыше 50 ББМ, истребитель «Мираж-2000», скоростной катамаран HSV-2.
Однако из-за политических разногласий с Эр-Риядом ОАЭ уже несколько месяцев как снизили интенсивность своего участия в войне.
Саудовская армия за время интервенции потеряла как минимум 20 танков, не менее 150 БМП, БМТВ, БТР и бронеавтомобилей, 1 истребитель-бомбардировщик F-15S, до 6 вертолетов (в том числе до 3 «Апачей»), а также боевой БПЛА «Илонг». Впрочем, на ее вооружении остается около 1,1 тыс. танков, около 600 БМП, более 5,5 тыс. БТР, БМТВ и бронеавтомобилей, до 1,5 тыс. артсистем, 300 боевых самолетов, до 250 вертолетов.
Сделаны новые многомиллиардные заказы в США на новейшую технику, хотя саудовский бюджет начинает всерьез ощущать влияние войны в совокупности со спровоцированным самим же Эр-Риядом падением нефтяных цен.
Главная проблема монархических армий — все тот же наемный принцип комплектования. Их военнослужащие пришли служить за деньги, поэтому, несмотря на большое количество новейшей техники, их так успешно бьют нищие хуситы с древней советской техникой, поскольку они воюют за идею.
Украинский разлом
За 2,5 года донбасской войны вооруженные силы Украины потеряли более 220 танков, более 500 БМП и БМД, более 200 БТР и не менее 100 БТР-Д и МТЛБ, свыше 200 артсистем, свыше 10 средств наземной ПВО, по 12 самолетов и вертолетов.
При этом на вооружении остается примерно 1,9 тыс. танков, примерно 3 тыс. БМП, БМД и БТР, до 2,5 тыс. артсистем, более 400 боевых самолетов, до 200 вертолетов.
Впрочем, как и в ВС Сирии, значительная часть этой техники числится лишь на бумаге, поскольку полностью выработала свой ресурс. Практически вся техника украинской армии — советского производства, поставки новой техники являются чисто символическими по количеству, при этом отличаются очень низким качеством.
Отменив призыв в конце 2013 года, Украина, естественно, вернулась к нему менее чем через год. Впрочем, так и неясно, есть ли на фронте в Донбассе призывники.
По факту ВС Украины и прочие силовые структуры являются смесью контрактников, добровольцев и мобилизованного контингента, причем среди всех этих составляющих очень высока доля люмпенов-маргиналов.
Уровень боевой подготовки, как правило, низок, хотя, разумеется, за период войны он возрос. С моральным состоянием ситуация обратная — в начале войны боевой дух был достаточно высок, сейчас он находится на крайне низком уровне.
Потери в технике оказались очень велики, с учетом продолжительности войны (ее интенсивная фаза длилась менее года) они даже выше, чем у сирийской армии. Украинская авиация, понеся за первые месяцы войны хотя и чувствительные, но не катастрофические потери, уже к концу лета 2014 года воевать практически прекратила, то есть украинские летчики оказались хуже арабских.
Впрочем, надо отметить, что два наиболее катастрофических своих поражения (под Иловайском и Дебальцевом), на которые пришлась большая часть потерь, ВС Украины потерпели все же не от ополченцев.
ВС ДНР и ЛНР вооружены такой же техникой, что и ВС Украины. Часть ее захвачена в бою, часть просто куплена у противника, часть пришла по линии «военторга». Укомплектованы они, разумеется, на добровольной основе, при этом наиболее мотивированы идейно зарубежные добровольцы (в основном российские, но не только), хотя количественно они составляют не более 20% контингента.
В целом с точки зрения технической оснащенности, боевой и морально-психологической подготовки личного состава донбасские ополченцы очень похожи на своего противника.
Читайте также: На Украине заявили, что создали конкурента «Арматы» (ДОКУМЕНТ)
Что и неудивительно, поскольку они представляют один народ.
Что показали эти войны
Все указанные войны характеризуются гигантскими потерями в бронетехнике.
Становится окончательно ясно, что традиционные БМП и БТР себя изжили, поскольку ни от чего пехоту не защищают. Во всех ближневосточных войнах сегодня очень широко используются также «тачанки» — коммерческие грузовики и джипы с установленным на них кустарным способом разнообразным вооружением. Вместо брони у них малые размеры и высокая скорость.
Тем не менее потери в «тачанках» еще выше, чем в «нормальной» бронетехнике, что вполне естественно и ожидаемо, поэтому никаким заменителем БМП и БТР они никогда не станут.
Тем более нет заменителя танкам. Соответственно единственный приемлемый вариант развития бронетехники — дальнейшее усиление защиты (активной и пассивной) танков и унификация по шасси танков и БМП.
Еще одним выводом из нынешних войн является то, что необходимо отказаться от фетишизации авиации и оценивать ее роль более адекватно. Роль эта исключительно важная, но тем не менее исход войны решается на земле.
В каждой из четырех войн авиацию имеет только одна из воюющих сторон, при этом потенциал ПВО противостоящей стороны является весьма ограниченным в количественном и качественном отношениях.
Тем не менее ни одну войну авиация пока еще не выиграла, а на Украине она вообще, по сути, оказалась бесполезной. Надо понимать, что такие гигантские авиационные группировки, которые НАТО создало против Ирака в 1991 году и против Югославии в 1999 году, даже и самому НАТО сегодня создать уже нереально, тем более это относится к любой отдельной стране.
Соответственно про победы одной авиацией надо забыть.
Еще одним важнейшим выводом является подтверждение крайней важности фактора количества, которое обладает собственным качеством. Выше было специально показано, как велики потери воюющих армий в технике, но при этом как много техники у них еще осталось.
Ни одна из нынешних европейских армий не смогла бы воевать даже при иракско-саудовском уровне потерь, не говоря уже о сирийско-украинском.
Ну и, разумеется, в очередной раз подтвердилась исключительная важность боевой и морально-психологической подготовки личного состава. В частности, вновь стало ясно, что хуже всего воюют «профессиональные», то есть чисто наемные армии.
Все эти выводы имеют прикладное отношение к России. Так, идущие войны демонстрируют, что ВС должны быть оснащены значительным количеством техники хорошего качества, а уровень боевой и морально-психологической подготовки личного состава должен быть очень высок.
Сказанное вроде бы банально до глупости, но эту банальность почему-то очень многие не понимают, что видно опять же на примере идущих сегодня войн.
Поэтому человек, который заявляет, что у России должна быть «компактная профессиональная армия», не имеет никакого отношения либо к военному делу, либо к интересам России, либо к тому и другому одновременно.
Армия России должна быть призывной, а контрактником может стать только человек, отслуживший полный год по призыву, а затем прошедший жесткий дополнительный отбор.
Новая техника должна приобретаться в адекватных количествах: наземная — в тысячах единиц, авиационная — в сотнях, морская (кроме крупных надводных кораблей) — в десятках. В частности, тысячами должны приобретаться «Арматы» как в варианте танка, так и в варианте БМП.
Самая большая ошибка — приобретать новую технику в микроскопических количествах (как сейчас делает большинство стран НАТО).
В этом случае она становится «золотой» в производстве и эксплуатации и практически неприменимой в бою. Тогда уж лучше модернизировать старую технику.
С проблемой количества мы сейчас сталкиваемся в Сирии. После окончания Второй мировой война в Сирии — самая необходимая для нас в политическом смысле (наряду с двумя чеченскими) и самая удачная в военном плане.
Однако результаты могли бы быть гораздо большими, если бы в российской группировке было больше самолетов и вертолетов и если бы регулярно не возникал дефицит авиационных боеприпасов (боеприпасы тоже необходимо иметь в адекватном количестве).
То есть в этой самой необходимой для нас войне мы расхлебываем последствия предыдущей экономии на военных расходах.
Если такая экономия случится снова, не произойдет ничего хотя бы отдаленно напоминающего расцвет экономики и социальной сферы. Случится прямо противоположное — мы своими руками таки выкопаем себе могилу на радость остальному человечеству.
Александр Анатольевич Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа.
