Начало и середина марта были отмечены активизацией курдского движения по всему Ближнему Востоку. При этом крайне любопытно, что на фоне громких заявлений лидеров курдской диаспоры в разных странах новый государственный секретарь США Джон Керри провел переговоры с главой Регионального правительства автономного Курдистана в Ираке (или Иракского Курдистана) Масудом Барзани. Посыл более чем понятен: специалисты заговорили о реализации проекта "Большой (или Великий) Курдистан”. Обозреватели Central Asia Monitor внимательно присмотрелись к ситуации на Ближнем Востоке и не нашли в ней ничего позитивного.

Точка отсчета

Еще совсем недавно этот проект был всего лишь одним из вероятных сценариев развития ситуа­ции на Ближнем Востоке, причем его нельзя было отнести к приоритетным: он существовал исключительно на бумаге, его реализация требовала больших технологических затрат. Дело в том, что 30-миллионная нация, разбросанная по территории сразу четырех стран (юго-восток Турции, северо-запад Ирана, север Ирака и Сирии), была слишком разрознена, а для политической борьбы и вовсе созрела только в Турции. Однако все изменилось после агрессии США против Ирака и так называемой "арабской весны”. При этом начальной точкой отсчета стало оформ­ление Иракского Курдистана в качестве государства. Сразу оговоримся: мы не являемся противниками или сторонниками идеи самоопределения, мы лишь пытаемся описать проект, созревший в стенах вашингтонской администрации и реализуемый в крайне агрессивной форме.
Иракский Курдистан – это целиком и полностью территория, которую соз­дали западные страны. Да, как административная единица он существовал в составе Ирака и ранее, но оформился политически только к кувейтскому кризису – в 1991 году. Будучи уверенными в поражении Саддама, курды тогда начали освободительное восстание, однако не учли договороспособность ирак­ского лидера, который, быстро обговорив с западными странами все варианты развития событий, тут же перебросил войска на защиту целост­ности государства. Весной 1991-го курды, опасаясь зачисток, бежали на сопредельные территории, а ООН перед лицом гуманитарной катаст­рофы принял 5 апреля резолюцию № 688, согласно которой территория к северу от 36-й параллели была объявлена "зоной безопасности”. США, Великобритания и Франция в рамках гуманитарной операции Pro­vide Comfort ввели в Иракский Курдистан свои войска, после чего ультимативно потребовали от Саддама Хусейна оставить три курдские провинции. В результате на территории автономии возникло фактически независимое государственное образование под мандатом ООН – так называемый "Свободный Курдистан”.
Естественно, после второй кампании США в Ираке и гибели Саддама у "Свободного Курдистана” началась эпоха политического ренессанса, контролировать который не в состоянии были да­же американцы. В 2003-м, когда обсуждался уклад нового Ирака, глава "Свободного Курдистана” Масуд Барзани, по сути, выдвинул ультиматум: либо Багдад делится легитимностью и предоставляет территории широкую автономию, либо теряет эту территорию. Американская администрация Ирака, на словах резко выступая против этой инициативы, фактически ничего не может ей противопоставить, и регион, очень богатый неф­тью, получает права субъекта конфедерации. Более того, в настоящий момент власти "Свободного Курдистана” даже не скрывают, что готовятся провозгласить свою независимость от Ирака. В случае реализации такого сценария эта территория станет центром борьбы курдов за новое большое государство на Ближнем Востоке.

Второй и третий акты

Не менее (а в некотором смысле даже более) решительны, организованны и готовы к политической борьбе и турецкие курды. Фактически вся история сосуществования курдов и турков на территории современной Турции – это история противостояния. И если в первой трети XX века любое восстание можно было потопить в крови, что и было трижды сделано, то позже, когда борьба начала носить более осмысленный характер, а у 20-миллионной диаспоры появились серьезные политические претензии, официальной Анкаре становилось все сложнее сдерживать ее напор, который сейчас достиг своего максимума.
Впрочем, во многих бедах последнего времени турецким властям некого винить, кроме самих себя. Поддержав западную коалицию в противостоянии с Сирией и фактически предав его главу Башара Асада, Турция в качестве бонуса получила полноценное сепаратистское движение на границе с Сирией – дело в том, что Асад в самый последний момент сумел перегруппировать политические силы, предоставив сирийским курдам широкие права. И было бы странным, если бы две приграничные и дружественные друг другу курдские силы не начали процесс объединения, который к настоящему моменту уже приобрел угрожающие для Турции масштабы. Не очень приятен этот союз, понятно, и Дамаску, однако выбор у Асада не слишком велик.
Четвертая часть курдской ирреденты – иранская – занимает достаточно большую территорию на западе Ислам­ской республики Иран и соответственно рассматривается западными технологами как один из ключевых факторов давления на ИРИ. Но есть в этом уравнении и некоторая трудность – малый конфликтный потенциал местной курдской общины. Дело в том, что Тегерану удавалось все эти годы, даже в условиях жесткого противостояния с Западом, сохранять целостность нации. Во всяком случае, в последние пятьдесят лет о масштабных зачистках курдской диаспоры в духе Саддама доподлинно ничего не известно – а в ИРИ очень жест­ко поставлены вопросы идеологического воспитания граждан. Курды Ирана даже не рассматриваются центральными властями как отдельная нация. С этим, кстати, как раз и связаны иранские конфликты последних лет. Например, в 2001 году шесть депутатов меджлиса от провинции Курдистан заявили о добровольном снятии с себя депутатских обязанностей из-за назначения очередным губернатором перса-шиита "со стороны”, не знающего нужд жителей региона. А накануне парламентских выборов 2004 года иранские власти сняли с предвыборной гонки целый ряд кандидатов-курдов под предлогом того, что собранные ими подписи оказались недействительными. Об остроте ситуации свидетельствуют и беспорядки, происходившие там летом следующего года. Со стороны они выглядят как возмущение жесткой позицией Тегерана по отношению к сепаратизму, но есть очень интересная деталь: совсем в духе раннего Ирака или недавней Сирии курды в Иране требуют (правда, не так организованно, как в Турции) широкой автономии.
В том, что машина "конфликтного” отделения частей территории от Ирака, Сирии, Турции и Ирана запущена, сомневаться не приходится: очень уж быстро развиваются события. Причем все они подчиняются логике более крупного военного проекта Запада – "Большого Ближнего Востока” (суть ее сводится к созданию дуги нестабильности, которая должна протянуться от Ливана, Палестины до Сирии, Ирака, Персидского залива, Ирана вплоть до границ Афганистана – и далее в Среднюю Азию). С учетом этого технологически Большой Курдистан стоит рассматривать как следующий после "арабской весны” этап создания конфликтных территорий.

Александр Князев, координатор региональных программ Института востоковедения РАН:

"Курдская проблема всегда была головной болью для Ближнего Востока”

В ситуации агрессивных намерений Запада по реализации "косовских”, или "балканских”, сценариев позитивным сдерживающим фактором для Центральной Евразии, который позволил бы сбалансировать ситуацию в регионе, была бы активизация как можно большего числа стран, включенных в обозначенные политико-географические проекты, но обнаруживающих в своем внешнеполитическом позиционировании тенденции к самостоятельности. Одной из таких стран гипотетически могла бы быть, например, Турция, обладающая немалым влиянием в странах региона, впрочем, сильно подорвавшая свое реноме в контексте так называемых "арабских революций”.
Новая геополитическая ситуация, возникшая на Ближнем Востоке после войны 2003 года в Ираке, поставила Турцию перед дилеммой сохранения своей территориальной целостности и нового обострения конфликта вплоть до возобновления вооруженной борьбы с курдским движением в самой Турции и на севере Ирака. Главный ее движитель – Рабочая партия Курдистана (Partiya Karkerеn Kurdistan, PKK) – подпольное националистическое движение, зародившееся в 1973-м и первоначально известное как основанная Абдуллой Оджаланом группа "Революционеры Курдистана”. Вооруженное насилие оправдывается борьбой за политическую автономию курдов в Турции, при этом также совершаются нападения на гражданские объекты. Цель РКК, если верить ее документам, – создание независимого курдского государства, или "Демократической автономии Курдистан”. Понятие о границах образования размыто. Эта организация определенное время пользовалась негласной поддержкой со стороны СССР. Сегодня РКК и ее преемники, в числе которых подпольные движения в Турции, странах ЕС и США, квалифицируются международным правом как террористические организации. PKK включена в Foreign Narcotics Kingpin Designation Act – список торговцев наркотиками в США.
В ходе иракской войны Турция впервые после подписания Лозаннского договора 24 июля 1923 г. была вынуждена смириться с навязанной США диспозицией, согласно которой курдское движение стало выступать в роли самостоятельного фактора. Американская поддержка Иракского Курдистана вызывает в Турции колоссальное раздражение. В свою очередь, курдские лидеры не оставляют планов создания курдского государства, выходящего за пределы собственно Иракского Курдистана.
Курдская политическая инициатива полностью соответствует плану дробления региона в рамках "Большого Ближнего Востока”. Не случайно проект конституции Курдистана уже получил одобрение некоторых западных организаций (например Society for Threatened People), рассматривающих его как универсальную модель национальной политики на Ближнем и Среднем Востоке.
Курдская политическая альтернатива, содержащаяся в проекте конституции Иракского Курдистана, формально нацелена на создание в Северном Ираке центра, предназначенного для сдерживания иранской идеологической и политической экспансии. Будучи вообще спорной, эта инициатива в любом случае не сможет дистанцировать иракских курдов от курдского вопроса в Турции, где он, с одной стороны, не потерял своей актуальности для курдов, а с другой – является одним из важнейших факторов консолидированности турецких политических элит. Основным и единственным стратегическим императивом Турции в курдской геополитической проблематике является ослабление курдского единства как в Турции, так и за ее пределами. В этом контексте прямым союзником Турции является Иран, хотя для него курдская тематика значительно менее актуальна.
Политические организации иранских курдов сейчас не имеют такого влияния в Иранском Курдистане, каковым они обладали, например, в период исламской революции. Они расколоты, не имеют авторитетного руководителя, основная организация – Демократическая партия Иранского Курдистана (ДПИК), в частности, ориентируется на социалистический выбор по модели Социнтерна. Но именно курдские военизированные формирования во всех странах их дислокации являются одними из основных получателей финансовой помощи в рамках американской программы поддержки демократии в Иране; курды стоят отдельным пунктом и в американских планах по отношению к режиму в Сирии. При этом важно понимать такой факт, как отсутствие фиксированных границ Курдистана, как и отсутствие единой курдской этнической идентичности. Пограничные регионы Турции, Ирана, Ирака и Сирии, где живут курды, различаются и достаточно явно отражают специфику развития курдских общин, сформировавшуюся в каждой из этих стран. Независимый Курдистан по косовскому сценарию – это уже вопрос краткосрочной перспективы в рамках наиболее известного среди всех прогнозов в отношении Ближнего Востока проекта американских правых неоконсерваторов под названием "Великий Ближний Восток” (Greater Middle East). В прикладном значении его суть состояла в делегировании роли "империи зла” от распавшегося СССР к исламскому миру. Обновленное понятие – "Новый Ближний Восток” – было впервые озвучено госсекретарем США Кондолизой Райс в Тель-Авиве в июне 2006-го, концептуализация "Нового Ближнего Востока” была введена в официальный оборот в самый разгар спонсируемой американцами и англичанами осады Ливана. Это заявление является прямым подтверждением англо-американо-израильских намерений осуществить проект, который сводится к созданию известной дуги нестабильности, которая должна протянуться от Магриба и Палестины до Сирии, Ирака, Персидского Залива, Ирана вплоть до границ Афганистана, и далее до Кашмира, Синьцзяня, Тибета – по мере реализации "новой афганской политики” администрации Обамы. Это и есть американская реструктуризация мира – распад государств-наций. Создавая свои базы на архаических, не имеющих ничего общего с демократией анклавах, США таким образом реализует свой проект мирового доминирования.
Создание независимого Курдистана – идея не новая, она активно продвигается США и их союзниками в надежде получить контроль над северной частью этого обширного этногеографического региона и в перспективе создать буферное государство, отрезав часть территорий от Турции, Сирии и Ирана. Естественно, что во всех трех странах с курдами ведется борьба на различных уровнях, но не очень успешно. Причин несколько: партизанские методы борьбы, базы в горных районах, обученные боевики, с которыми трудно справиться регулярным войскам. Курдская проблема всегда была головной болью для Ближнего Востока. Время от времени курды, проживающие в Турции, Сирии и Иране, делали вид, что все спокойно и им ничего не нужно, накапливая силы и ресурсы для очередного последующего обострения ситуации.