Почему Запад в упор не видит нацизма на Украине

То, что Украина за три с половиной года после Майдана превратилась в страну победившего сюрреализма, где уровень беззакония возведен в ранг государственного сумасшествия, понятно сегодня, наверное, любому здравомыслящему человеку. Но самое страшное, что в этом безумном хаосе не просто поднимает голову, а прекрасно себя чувствует нацистская коричневая Гидра.

Фактически Украина сегодня — это страна, где у власти находятся люди, проповедующие эту отвратительную человеконенавистническую идеологию совершенно открыто. Более того, они как будто даже ставят это себе в заслугу.

И мы еще удивлялись, почему Европа, осудившая гитлеровский нацизм на Нюрнбергском процессе, не замечает его «реинкарнации» в современной Украине. Не осуждает факельных шествий под знаменами со свастикой… Государственного террора… Осквернения могил и памятников… Не требует найти виновных - настоящих виновных — в сожжении людей в одесском Доме профсоюзов… В обстрелах Донбасса… В политических убийствах…

А если требует, то таким тихим голосом, что в Киеве просто делают вид, что ничего не слышат.

Ответ, который дал на этот вопрос секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев в интервью «Российской газете», в своей простоте ужасен. Европа, сказал он, на все это взирает равнодушно, потому что сама сегодня становится центром возрождения неонацистских идей.

По словам Патрушева, в ЕС в настоящее время насчитывается более 500 неонацистских и национал-радикальных группировок, членами которых являются более семи миллионов человек. Особенно активное распространение неонацистских идей наблюдается в странах Балтии и Польше, где этому способствует политика властей.

Скорей всего, Украина здесь своих соседей даже опередила. Но пока она не является членом Евросоюза.

«Складывается впечатление, что в Европе забыли ужасы Второй мировой войны», — сетует глава Совбеза.

И тут сразу вспоминаются слова группенфюрера СС Мюллера (в исполнении Леонида Броневого) из культового советского фильма «Семнадцать мгновений весны. Помните: «Как только где-нибудь вместо слова «здравствуйте» скажут «хайль!» в чей-то персональный адрес, знайте: там нас ждут, оттуда мы начнем свое великое возрождение!».

Неужели уже началось? Неужели европейцы, действительно, все забыли?

— На самом деле, не все так однозначно, как говорит Патрушев, — комментирует ситуацию ведущий научный сотрудник Института Европы РАН, германовед Александр Камкин. — Он несколько упрощает картину. Хотя, безусловно, довольно большая доля истины в его словах есть.

Но давайте все-таки попробуем разобраться детально.

Есть такой очень интересный документ, принятый Конгрессом США еще в начале пятидесятых годов. Называется он «Закон о порабощенных народах». И по классификации законодательных актов Государственного департамента США имеет литеру P.L. 86−90 (Public Law).

Суть его такова: все народы Советского Союза, а также народы социалистических стран Восточной Европы, являются порабощенными Москвой, Кремлем (то есть — русскими). И соответственно, нуждаются в скорейшем освобождении от коммунистического гнёта и возвращении в лоно западной демократии.

Фактически этот закон, который, кстати, не был отменен, несмотря на официальное окончание «холодной войны», действует до сих пор и является категорическим императивом всей американской политики. И, естественно, европейской политики, которая является прислужницей или наложницей Вашингтона, по сути дела, в таких глобальных вещах.

Мы сейчас не говорим о понижении-повышении ставки НДС где-нибудь в Греции, мы говорим о глобальной политике. В глобальной политике все-таки Европа, она такая «политическая проститутка», если называть вещи своими именами.

Так вот этот закон действует. Согласно ему — если не вдаваться в подробности — между СССР (сегодня — Россией) и большевизмом ставится знак равенства. И проводится тезис, что Российская Империя и Советский Союз — это два враждебных свободному демократическому миру образования, которые несут порабощение народам.

По своей сути, своему содержанию — и форме даже — этот документ один в один повторяет гитлеровский план «Ост».

«СП»: — Где изложена программа порабощения Третьим рейхом Восточной Европы?

— Да. Опять же, Гитлер обещал (и даже проводил) определенную автономию окраинным народам СССР — та же Украина, Прибалтика… одним словом, водораздел вот как сейчас.

Соответственно, самая незавидная, скажем так, участь из всех народов, населяющих Советский Союз, была уготована, естественно, русским. В более широком смысле — всему славянскому населению, которых Гитлер считал такими же «недочеловеками», как цыган, евреев и проч.

И неудивительно, что гитлеровский план «Ост» и американский «Закон о порабощенных народах» так похожи, будто писал их один человек. Особенно, если учесть, сколько специалистов из полуоккультных и научных структур под кураторством Генриха Гиммлера были перевезены в США после и во время войны. Ведь привезли не только Фон Брауна и его команду ракетчиков. Но еще тысячу ученых по различным отраслям знаний, в том числе и по политологическим.

Поэтому неудивительно, что с началом «холодной войны», практически сразу же после фултонской речи Черчилля в 1946 г., наработки данных «господ Мюллеров» были активнейшим образом использованы американцами.

Мы говорим о конкретных политологических технологиях, о конкретных персоналиях.

Например, генерал-лейтенант Гелен, руководивший немецкой военной контрразведкой при Гитлере, стал первым руководителем разведывательной службы Западной Германии при Конраде Аденауэре.

Вот вам, пожалуйста, преемственность как говорится мюллеровского «хайль» в Западной Европе.

Итак. Мы имеем определенный законодательный и идеологический базис. Если смотреть с «колокольни» исследователя, то получается как бы многослойный пирог. Верхний слой — это то, что сказал Патрушев. Нижний — это то, что я изложил по поводу этого очень интересного закона, о котором мало кто сейчас вообще говорит.

Теперь, как говорится, попытаемся залезть в середину. А в середине у нас получается переплетение следующих процессов.

Во-первых, необходимо различать такие понятия как «нацизм», «национализм», «патриотизм» и «национально-освободительные движения». Основные тезисы гитлеровского нацизма — это богоизбранность и расовое превосходство. Как он действовал? Тут комментарии излишни.

С термином «национализм» далеко не все так однозначно. Например, одно из его определений — это «защитная функция нации в момент серьезной и высшей для нее опасности».

А, например, национально-освободительные движения в Юго-Восточной Азии, во Вьетнаме, в Лаосе, в Кампучии, в том же Китае, можно их назвать националистическими?

«СП»: — Все-таки, нет.

— Как раз при определенном «натяге» можно. Но они были, как говорится, еще основаны на социалистической идеологии.

Поэтому здесь все не так однозначно как некоторые пытаются представить.

Что произошло в Восточной Европе после крушения социалистического лагеря?

Пошел, так скажем, резкий всплеск националистических настроений. Это было продиктовано и интересом к истории своих стран. Например, в ГДР еще за пару лет до объединения Германии издавали книги по немецкой истории 19 века. Был такой, знаете ли, в обществе ренессанс интереса к истории своей страны.

То же самое можно сказать и о других станах Восточной Европы.

Возвращаясь к терминологии можно процитировать нашего великого философа Ильина, который как раз и делал градацию между здоровым национализмом и больным. Понятное дело, что гитлеровский нацизм — это пример уже крайне, смертельно больного национализма.

Очень резкий выброс больного национализма, конечно же, в Европе породила югославская война.

«СП»: — Каким образом?

— Это была первая фактически попытка оправдания идеологии именно нацизма на общеевропейском и даже глобальном уровне. Потому что вожди, объявившие независимость Хорватии - это был Франьо Туджман — официально декларировали идеологическую преемственность с марионеточным хорватским нацистским государством Анте Павелича, которое существовало в годы гитлеровской оккупации и которое проводило геноцид не хорватского населения. Было уничтожено порядка полутора миллиона человек — сербы, цыгане, евреи и другие, скажем так, не хорваты.

Такие же зверства проводили в Боснии и Герцеговине — тоже временщики, нацистские пособники. Из них, кстати говоря, была сформирована горная дивизия СС «Хандшар», куда вступали в основном боснийские мусульмане. У хорватов была своя дивизия СС — «Кама». У албанцев — «Скандербек».

Боевыми качествами все эти формирования отнюдь не отличались — разбегались при первом же выстреле. А вот проводить карательные операции против мирного населения у них получалось очень даже хорошо.

«СП»: — Как и у бандеровцев…

— Один в один. Только масштабы здесь были несколько «брутальнее», скажем так, чем у ОУН-УПА *. На территории Хорватии, как я уже сказал, за четыре года гитлеровской оккупации было уничтожено полтора миллиона сербского населения.

И вот в 91-м Хорватия объявляет себя наследницей откровенно нацистского хорватского государства Анте Павелича, который был, кстати говоря, политическим террористом в 30-е гг. В 1934 он убил югославского короля Александра Первого, за что во Франции был приговорён к пожизненной каторге. Когда же немцы оккупировали Францию, Павелича тут же освободили и назначили марионеточным диктатором Хорватии.

В начале «девяностых» точно так же в Прибалтику заслали из Канады и США на различные высокие посты своих «варягов», которые и проводят с тех пор такую, откровенно говоря, русофобскую политику. То есть, опять же, история повторяется.

Конфликт в Югославии послужил неким катализатором для всплеска, скажем так, гитлерофильства. Потому что на сторону хорватов поехало воевать огромное количество неонацистов. Из Германии и Австрии — порядка нескольких тысяч человек. Несколько сотен из Канады и США.

Например, когда осенью 1991 года велись ожесточённые бои вокруг Вуковара на границе с Сербией, там, по данным сербской разведки, воевало от двух до четырех сотен «добровольцев» только из США. Так называемая, боевая группа «Чикаго».

Понятно, что эти люди разделяли отнюдь не социалистические, не либеральные взгляды. Их привлекало, именно, скажем так, «боевые подвиги» их идеологических предков.

Это был такой, можно сказать, первый акт реабилитации нацизма.

А режим Павелича в Хорватии, это даже не диктатура генерала Франко в Испании, который все-таки не проводил этнических чисток, не устраивал концлагеря. И боле того, многие европейские евреи спасались именно через Испанию, и через Португалию — был такой знаменитый «коридор генерала Франко».

Поэтому Франко никогда не судили и дали спокойно править Испанией до самой смерти.

Можно так сказать: разница в подходах была очевидна.

Потом уже второй акт этот трагедии повторился на Украине. Поэтому параллели между событиями в Югославии и событиями на Украине в 14−15 гг., они налицо.

«СП»: — А что касается заявления Патрушева о численности неонацистских организаций в Европе?

— Объективно, сейчас европейцы испытывают большой дискомфорт от неконтролируемых миграционных потоков. И это заставляет немалое количество избирателей голосовать за правые партии с антимиграционной, даже с евроскептической риторикой.

Но тут — опять же — стоит разобраться, где проходит грань между здоровым национализмом — любовью к своей нации, своей истории, приверженности к национальным традициям. Как эталон тот же французский «Национальный фронт» возьмем, или партию «Йоббик» в Венгрии.

Или есть политические маргиналы, которые, действительно, прямо или завуалировано пытаются оправдать исторически национал-социализм, экспансионистскую политику Гитлера… Или в более широком контексте.

Объективно сказать, ширятся ли ряды последних, сложно. Потому что немало их было и в 80-е, и в 90-е годы.

Если брать современную Германию, то немецкое руководство регулярно запрещает такие ультраправые неонацистские группировки. Но с другой стороны, четыре года назад появилась партия «Альтернатива для Германии».

Либеральные политики ее пытаются тоже окрестить ультраправой, правопопулистской. Но при этом в нее входит огромное количество людей с высшим образованием, которые перешли в эту партию из Свободной демократической, такой яркой либеральной партии. Многие — из партии «Левых», которая вообще придерживается таких интернационалистских взглядов.

Поэтому — еще раз повторю — процессы очень многослойные. И все сводить просто к желанию европейцев поскорей реабилитировать фюрера, было бы неправильно.

Но, с другой стороны, безусловно, наши «заокеанские партнеры» умело используют данные политические технологии для дестабилизации ситуации. Чтобы, скажем так, возвести непреодолимые барьеры между, например, Россией и Прибалтикой, Россией и Украиной.

С Украиной у них мастерски получилось. Здесь мы неправильно отреагировали на провокацию «бандерлогов» на Майдане. Нужно было бы, конечно, «вежливых людей» вводить не в Симферополь, а в Киев. Еще в 2013 году. Но, к сожалению, политической воли или политической смелости, а, может, дальновидности, не хватило.