В последние годы в России практикуется телевизионная трансляция награждения в Московском Кремле россиян за выдающиеся достижения в труде и ратные подвиги. Это правильно. Народ должен знать своих героев.
В этой связи с болью вспоминаешь реальные, но забытые или даже неизвестные подвиги тех, кто в годы варварского разграбления культурного, научно-технического и экономического советского наследия сумел сохранить то, что сегодня позволяет России возвращать утраченные позиции в мире. Об одном из таких людей я хочу рассказать… Это Станислав Цаплин, генерал-майор КГБ СССР, 1-й заместитель Председателя КГБ Литовской ССР. В период с 22 мая по 23 августа 1991 года Станислав Александрович исполнял обязанности Председателя КГБ Литовской ССР (далее Комитет). А через несколько лет был убит в Москве «при невыясненных обстоятельствах».
ЗА ЛИТВУ В ОБНОВЛЕННОМ СССР
Мое знакомство со Станиславом Александровичем состоялось в конце 1987 года, после моего избрания первым секретарем Октябрьского райкома Компартии Литвы г. Вильнюса. Парторганизация Комитета состояла на партучете в этом райкоме (далее РК). Как правило, ее курировал лично первый секретарь райкома. Поскольку председатель республиканского Комитета являлся членом бюро ЦК Компартии Литвы, то контакты первого секретаря РК в основном ограничивались первым замом председателя и секретарем парткома Комитета. При первой встрече со Станиславом Александровичем меня поразила внимательность и доверительность, с которой он слушал собеседника, а также степень его осведомленности о ситуации в республике. А ведь он работал в Литве менее года. Это сразу расположило меня к новому зампреду Комитета. В те годы мне уже не раз довелось контактировать с так называемыми «направленцами» из Москвы. Это были вторые секретари ЦК Компартии и ЦК комсомола Литвы. Их после стажировки в аппарате ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ направляли на работу в республику. Многие из них, даже к концу пребывания в Литве, так и не уясняли ее специфики, не говоря уже о хотя бы минимальном владении литовским языком.
В ходе беседы со Станиславом Александровичем выяснилось, что по большинству вопросов мы с ним единомышленники. В последующем нас сблизила ситуация, сложившаяся в Литве после создания Литовского Движения за перестройку, именуемого «Саюдис». К концу 1988 года стало ясно, что главная цель этого политического движения — выход Литвы из СССР. Уже 15 октября 1988 года я направил в Политбюро ЦК КПСС записку «Об общественно-политической ситуации в Литовской ССР», в которой отмечал, что «Саюдис» создает инициативные группы в аппаратах райкомов и горкомов Компартии, что грозит перерождением Компартии и непредсказуемыми последствиями в целом для республики. 15 мая 1989 года я отправил в Политбюро новое письмо, в котором констатировал, что идеи «Саюдиса» о выходе из СССР стали разделять многие работники совпартаппарата, а также значительная часть коренного населения республики. В этом письме 3-й вопрос Политбюро ЦК КПСС я сформулировал так: «Какие меры будут приняты в РСФСР по приему «мигрантов», т. е. беженцев русского происхождения из прибалтийских республик?» Ответа не последовало. Замечу, что своей позиции относительно будущего Литвы и ее Компартии я не скрывал. Я видел Литву в обновленном Союзе, а Компартию в обновленной КПСС. Однако это послужило поводом для организации моей травли в литовских СМИ. Мне пришлось регулярно опровергать клеветнические измышления в свой адрес, тиражируемые литовской прессой. Должен отметить, что мои ответы, тем не менее, печатались. Судя по реакции читателей, они были достаточно аргументированными. Вот так литовские сепаратисты буквально в течение полугода сделали меня одним из самых известных политиков в республике. В такой ситуации я мог доверительно общаться только с несколькими своими единомышленниками, в числе которых был Станислав Цаплин. Ему были известны мои тщетные обращения в Политбюро ЦК КПСС. Он предложил мне подготовить для Москвы сборник статей, высказываний, заявлений саюдистов, который неопровержимо доказывал бы, что их главной целью является выход Литвы из СССР. В тот период литовские сепаратисты еще упорно доказывали, что в республике идут только демократические процессы, которые не имеют сепаратистских тенденций.
Честно говоря, в то время я не мог даже представить себе, что мой сборник фактов для Горбачёва будет лишь занозой в реализации его планов. Это сегодня известно, что Генсек ЦК КПСС в годы «перестройки» страны реализовывал кулуарное обещание, данное в октябре 1986 года президенту США Рональду Рейгану в Рейкьявике — отпустить Прибалтику из Советского Союза. Что касается Станислава Александровича, то он считал, что еще один камень, то есть аргументированный сборник фактов, в «огород» ЦК КПСС не помешает. Он пообещал мне организовать тиражирование моего сборника на множительной базе, которой располагал республиканский Комитет. В результате, благодаря помощи Цаплина, на Пленум ЦК КПСС (25-26 декабря 1989 года), призванный дать оценку расколу Компартии Литвы на две партии — одну, порвавшую связи с КПСС, и другую, оставшуюся в КПСС, — я повез несколько экземпляров 259-страничного сборника фактов и документов под названием «Литва — 1988-1989 гг.» Один из экземпляров этого сборника после Пленума ЦК КПСС я передал секретарю ЦК Георгию Разумовскому, заместителю Горбачёва по КПСС. Мне запомнилось, что при разговоре со мной Разумовского больше интересовали его полированные ногти, нежели сборник, лежавший перед ним. Соответственно, какой-то реакции ЦК КПСС на этот сборник литовские коммунисты, оставшиеся в КПСС, не дождались. Горбачёв по-прежнему сотрясал воздух очередными заявлениями, которые не подкреплялись конкретными действиями. Для меня эта ситуация подтвердила, что на ЦК КПСС полагаться нельзя. Уверен, что такого же мнения был и Станислав Александрович. Но он был стойким бойцом и в любой ситуации сражался до конца, используя все мыслимые возможности. Цаплин, как я понял, исходил из того, что нет безвыходных ситуаций, а есть лишь отчаявшиеся люди. Это позволяло ему даже в критических, казалось бы, ситуациях добиваться положительного результата. Работа над сборником сблизила меня со Станиславом Александровичем, но он, учитывая, что я был избран секретарем, а затем 2-м секретарем Временного ЦК Компартии Литвы / КПСС, предложил прекратить наши контакты. Цаплин остался верен себе — главное для него было не навредить другу. Он, прежде всего, заботился о моей репутации как политика.
В тот период в Литве усиленно разыгрывалась карта «всесильной руки КГБ». Каждый, кого уличали или обвиняли в связях с КГБ, становился «нерукопожатным». Это при том, что лидер «Саюдиса» Витаутас Ландсбергис был многолетним информатором Комитета, а Даля Грибаускайте в юном возрасте начала сотрудничать с КГБ. Практику «обвини другого в своих грехах» эти политические мошенники сумели использовать по полной. Кстати, она до сих пор процветает в Литве. В январе 2018 года там было объявлено, что выдающийся актер театра и кино Донатас Банионис, умерший в 2014 году, и главный дирижер Литовского камерного оркестра Саулюс Сондецкис, скончавшийся в 2016 году, сотрудничали с КГБ СССР. Подобного следовало ожидать. Еще в советский период Ландсбергис написал донос на Сондецкиса, что тот якобы поддерживает деятельность Всеобщего комитета освобождения Литвы (лит. VLIK) в изгнании, ставившего свой целью свержение советской власти в республике. Причина доноса была банальной — зависть. Фигура Сондецкиса в музыкальном мире не только Литвы, но и СССР была неизмеримо значительнее и популярнее, чем фигура музыковеда Ландсбергиса… Кстати, литовский историк Арвидас Анушаускас (A. Anusauskas) выяснил, что фамилии Баниониса и Сондецкиса в список агентов были внесены рукописно, остальные фамилии были напечатаны!
ПЕРСОНА NON GRATA
Несколько слов о том, в каких условиях пришлось работать генералу Цаплину в Литве, исполняя обязанности главы Комитета. Августовские события 1991 года были инспирированы М. Горбачёвым. Они нанесли сокрушительный удар по противникам горбачёвской перестройки-катастройки и по их планам в сентябре провести съезды КПСС и Народных депутатов СССР. На этих статусных форумах Генсек ЦК КПСС и Президент СССР был бы отрешен от должностей, а затем привлечен к уголовной ответственности. О взятии под контроль телебашни (кстати, сооруженной на союзные средства) и телецентра в Вильнюсе литовских чекистов даже не предупредили, потому что не доверяли республиканскому Комитету. Генерал Цаплин назвал глупостью всю эту провокационную силовую акцию, предпринятую Горбачёвым и его окружением. Несколько десятков сотрудников уволились из «конторы». Председатель КГБ Марцинкус сдал дела и уехал лечиться, Ансельмас Армонас пробыл на этом посту всего четыре месяца, — так Станислав Александрович, которого местные радикальные националисты огульно назвали «литовским Пиночетом», в конце мая 1991 года оказался исполняющим обязанности руководителя республиканской госбезопасности.
ИЗ ДОСЬЕ "СПЕЦНАЗА РОССИИ"
«Когда-то мы вместе с Цаплиным работали в КГБ Карелии. В органы он пришел со школьной скамьи и вскоре стал талантливым профессиональным оперативным сотрудником, возглавил группу активных мероприятий (американская линия). Он отдавался работе, не щадя себя, часто без сна и отдыха, иной раз рискуя жизнью, как это было уже после Карелии?— при ликвидации холеры в Астрахани, в период освоения нефтяных месторождений Тюмени или в последние дни советской власти в Литве…»
«Прощай, КГБ». Полковник Аркадий Яровой
...Напомню, что утром в здании ЦК Компартии Литвы / КПСС меня у кабинета встретила съемочная группа ТВ СССР с известным телеоператором Романом Карменом. Он спросил, что я думаю по поводу событий около телебашни. Я ответил: «Военная акция посадила Ландсбергиса на белого коня, и теперь вопрос выхода Литвы из СССР — это вопрос времени». Известно, что силовая акция СССР в Литве с «гарантированным» кровопролитием была давней мечтой главы ВС Литвы В. Ландсбергиса и его окружения. Она им была нужна для сохранения власти, которую они утрачивали. Узнав про жертвы в Вильнюсе, Президент СССР отрекся от своих приказов, сказав знаменитую фразу: «Я «Альфу» в Литву не посылал!» И Группа «А» КГБ СССР, не знавшая до этого за свою историю ни одного прокола, возвращалась в Москву в качестве засвеченных «палачей свободы и демократии»… Далее все пошло по накатанной. Литовские сепаратисты получили беспрепятственную возможность готовить реальный выход республики из СССР. Добавлю, что вышеупомянутый телевизионный сюжет в эфир не пошел. Ведь в нем я рассказал о последствиях предательской силовой акции, санкционированной Горбачёвым.
«В начале лета 1991-го он (Цаплин) зашел ко мне в гости, — вспоминает бывший редактор газеты «Советская Литва» Станислава Юонене. — Я такого отчаяния на его лице никогда не видела. Он только что вернулся с совещания в КГБ, в Москве, где делал доклад о процессах, которые идут в Литве. И никто, никто на это — даже Крючков — не обратил внимания! Такого безразличия ко всему тому, что он рассказывал, Станислав Александрович не ожидал. Он был в такой растерянности…» Предлагаю читателям обратиться к моей статье «Гибель СССР и молчание Крючкова» («Спецназ России», январь 2014 года). Всем, кто хорошо знал генерала Цаплина, запомнилось одно — как он страдал от того, что не может остановить колесо, которое уже вовсю катилось с горы, сметая на своем пути целую страну. Предательство Горбачёва в августе 1991 года, спасавшего свою шкуру, разом перевернуло жизнь миллионов советских людей. В Литве националисты во главе с В. Ландсбергисом уже 22 августа того года, пользуясь поддержкой ельцинского окружения, взяли ситуацию в республике под полный контроль. Литовские коммунисты и чекисты, оставшиеся верными присяге, были провозглашены врагами литовского народа. Генералу Цаплину как персоне non grata дали сутки на то, чтобы он покинул пределы республики. Это было время, когда в любой момент могли повториться трагические события январской ночи 1991 года. 23 августа 1991 года Ландсбергис, выступая на митинге у здания Верховного Совета Литвы, обратился к митингующим и предложил направиться к зданию Комитета, чтобы не дать «кагэбистам уничтожить важные для Литвы документы». Люди ринулись к зданию, пытаясь ворваться внутрь. Между тем, там находилась рота пограничников, получивших приказ стрелять на поражение в любого ворвавшегося. Жертвы были бы неизбежны. Бывший тогдашний вице-премьер Литвы Зигмас Вайшвила утверждает, что Ландсбергису было известно о пограничниках. Но…
Замечу, что в здании Комитета уже отсутствовали важнейшие секретные архивные материалы. Благодаря предусмотрительности Станислава Александровича, основная масса учетных данных на литовских агентов госбезопасности была уже вывезена. Правда, и здесь не обошлось без эксцессов. Как вспоминает Антанас Петраускас, бывший Прокурор Литовской ССР, генералу Цаплину даже пришлось угрожать пистолетом для обеспечения беспрепятственной погрузки архива КГБ в военный самолет, который доставил бесценный груз в Москву. Это спасло несколько тысяч литовцев и членов их семей от неизбежного жестокого преследования.
ЕСЛИ МОЖЕШЬ — ПОМОГИ, ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ, ВСЁ РАВНО ПОМОГИ
Особо отмечу, что в страшном 1991 году Цаплин сумел помочь десяткам оперативных сотрудников Комитета, русским по национальности, в выезде и обустройстве их в России. В этой ситуации Станислав Александрович действовал по принципу: «Если можешь — помоги, если не можешь, все равно помоги». Это было его кредо по жизни. Вот что пишет журналист «Комсомольской правды» Галина Сапожникова в своей книге-расследовании «Кто кого предал. Как убивали Советский Союз и что стало с теми, кто пытался его спасти» (М.: «Комсомольская правда», 2016 год) о Цаплине со слов дочерей генерала: «С утра до вечера Цаплин обзванивал всех своих знакомых и просил принять на работу выходцев из Литвы. Счета за междугородние переговоры приходили баснословные… Что в папе притягивало? Наверное, его невероятное обаяние, но главное — порядочность, тоже невероятная» (с. 283, 285). Сослуживец Цаплина по Карелии, генерал КГБ в запасе Владимир Петкель в воспоминаниях «Антитеррор и контрразведка» пишет: «Только за такие отважные и благородные дела Станиславу при жизни должны были поставить памятник, как герою. А у нас получилось все наоборот. Как и все мы, в недоброй памяти бакатинское правление органами госбезопасности, Станислав был уволен, занимался частной практикой на юридическом поприще. Жил с семьей в Москве». (СПб.: Гангут, 2005 год). Другой сослуживец генерала Цаплина по Карелии, полковник КГБ в отставке Аркадий Яровой, в своей книге «Прощай, КГБ» написал, что Вадим Бакатин, глава КГБ СССР с августа по декабрь 1991 года, дал «добро» на допрос, арест и экстрадицию Цаплина в Литву, т. е. насильственную доставку его в наручниках. И литовские спецслужбы принялись за дело. Галина Сапожникова эту ситуацию описывает так: «Однажды Цаплин сообщил семье, что ему надо срочно скрыться, и друзья его устроили на конспиративную квартиру, где он и прятался. Чувствовал, что за ним идет охота».
Дочери Цаплина вспоминают, что: «Литовские друзья сообщили ему, что его хотят вывезти в Литву и там судить. Мама рассказывала, что в нашем подъезде на папу была организована засада. И он несколько недель не приходил домой и не звонил» («Кто кого предал», с. 283). О том, какая атмосфера царила осенью 1991 года в России, свидетельствуют следующие факты. Литва, пользуясь ситуацией, направила в Москву 70 оперативных сотрудников. Дело дошло до того, что какой-то литовский прокурор С. Валайтис производил обыск и изымал документы в кабинете Маршала Советского Союза и бывшего министра обороны СССР Дмитрия Язова. Большего унижения для великой страны, которую на Западе всегда именовали Россией, трудно себе представить. Это явное свидетельство того, что к власти пришли представители западной закулисы. В Прокуратуре СССР литовские «гости» чувствовали себя как дома. Подполковник милиции и бывший зам. председателя ЦКК КП Литвы / КПСС Вольдемар Носов рассказал Сапожниковой, что за бывшим заместителем Прокурора Литовской ССР Николаем Кремповским, работавшим в Прокуратуре СССР, приехали вооруженные (!) люди из посольства Литвы. Кремповскому лишь по счастливой случайности удалось избежать ареста («Кто кого предал», с. 280). Аналогично хотели захватить Владимира Разводова, начальника штаба Вильнюсского ОМОНа. Он трудился в Академии МВД СССР. Литовские прокуроры, приехав туда, сразу направились в кабинет ректора Академии. Тот вызвал Разводова и посоветовал ему поехать в Литву для дачи показаний, якобы это снимет подозрения. Наивный или готовый на все, лишь бы усидеть в кресле, человек?! Разводову тогда чудом удалось вырваться из расставленного на него капкана (там же, с. 192).
А вот бывшего заместителя командира Рижского ОМОНа Сергея Парфёнова латвийские прокуроры при содействии российских властей сумели вывезти из Тюмени в Ригу. Известно, что его задержание осуществлялось с ведома президента РСФСР Бориса Ельцина. Санкцию на арест Парфёнова дали тогдашний Генпрокурор РСФСР Валентин Степанков и и. о. министра внутренних дел РСФСР Андрей Дунаев. Степанков даже выдал латвийским прокурорам охранную грамоту. Подобная ситуация мне знакома. Осенью 1993 года я проходил курс лечения не совсем удачно прооперированного в 1991 году левого глаза в глазной клинике Святослава Николаевича Фёдорова. Изредка я встречался с бывшим начальником ПГУ КГБ СССР Леонидом Владимировичем Шебаршиным. С ним я познакомился в Вильнюсе в 1989 году, когда Шебаршин приезжал в республику для оценки ситуации. Он поразил меня точностью суждений о ней. С тех пор у нас сложились, можно сказать, дружеские отношения. Известно, что Леонид Владимирович приглашал домой не всех.
Об одном визите к генералу Шебаршину осенью 1993 года и пойдет речь. Леонид Владимирович пригласил меня на ужин. С Ниной Васильевной, его женой, я уже был знаком. Выходя из метро на «Белорусской», я обратил внимание на фигуру молодого человека, внимательно рассматривавшего всех выходящих из подземки. Затем я его заметил, когда переходил Ленинградский проспект. Входя во двор дома Шебаршина, я специально якобы подвернул ногу и, полуобернувшись, вновь заметил его же в арке дома. Стало ясно, что это слежка. Когда, собираясь уходить от Шебаршиных, я рассказал об этом Леониду Владимировичу, он без лишних слов заставил меня надеть его пуховик и шапку, а также объяснил, как лучше добраться до квартиры, где я проживал. В итоге все обошлось.
Я с большой теплотой вспоминаю Леонида Владимировича. Каждая встреча с ним открывала для меня что-то новое. Любое значимое политическое событие он препарировал таким образом, что оно ставилось естественной и неотъемлемой частью общей картины происходящего в мире. Леонид Владимирович считал, что в мире ничто не бывает просто так. Я благодарен Шебаршину за его поддержку в трудные минуты. Его советы помогли мне избежать многих проблем, но это отдельная тема. Иногда я открываю книгу генерала Шебаршина «Рука Москвы» и читаю надпись, сделанную его рукой: «Владиславу Николаевичу Шведу в память о пережитых вместе трудных временах и с надеждой на светлое будущее. 24.02.1993». Мне удивительно повезло, что я знал двух замечательных советских чекистов — Леонида Владимировича Шебаршина и Станислава Александровича Цаплина. Каждый из них прожил жизнь «настоящего человека», такую же, как героический летчик Алексей Маресьев, подвигом жизни которого восхищались все неравнодушные советские люди. После моего возвращения осенью 1993 года из Москвы в Витебск, сотрудники витебского городского управления КГБ Беларуси сообщили мне, что литовская охранка прорабатывает в Минске с руководством республики мою экстрадицию в Литву. Витебские чекисты предупредили меня, что в случае получения команды на мое задержание они позвонят мне по телефону, а через 30-40 минут прибудут к моему дому. Поэтому Новый 1994 год я с семьей встречал в квартире с наглухо зашторенными окнами, на балконе стояла сумка с необходимыми вещами и трос с узлами, для того, чтобы я мог спуститься с третьего этажа. Российская граница от Витебска находилась в 60 км. На машине друзей я через час был бы в России. Но вновь обошлось. В 1990-е многие россияне пережили страшные времена, когда людей, оставшихся верными присяге и служебному долгу, объявляли преступниками, а подлинные преступники занимали высокие кабинеты. Но более всего возмущает то, что сегодня в России находятся те, кто предлагает эти воровские и предательские годы именовать «святыми».
УБИЙСТВО ИЛИ ОТКАЗАЛО СЕРДЦЕ
Генерал Цаплин ушел из жизни при обстоятельствах, до конца так и не выясненных. 2 января 1995 года он вышел из дома на встречу. Утром следующего дня его нашли мертвым на льду Москвы-реки у Карамышинской набережной. Цаплину было пятьдесят восемь лет. Что касается утверждений в некоторых источниках о гибели Станислава Александровича в 1994 году, то они ошибочны. По заявлению ближайших родственников генерала Цаплина, трагедия случилась 2 января 1995 года. Галина Сапожникова в книге «Кто кого предал…» (с. 286), со ссылкой на дочь Цаплина Викторию, пишет: «Мама считала, что вызвал его на встречу один папин сотрудник из Литвы, с литовской фамилией, и даже называла конкретного человека, который звонил ему весь день 2 января и пытался вытащить его из дома. И наконец-то вызвал! Но папины друзья сказали: нет, нет, что вы, это не он… Папа уехал на встречу и не вернулся. Я знаю, что он зашел проведать коллегу в госпиталь, и тут след теряется. Такое впечатление, что за ним следили: остановилась машина, его туда посадили и увезли. Его нашли где-то за парком на льду Москва-реки около проруби. Место очень безлюдное, вряд ли ночью там просто так кто-то гуляет. Нам сказали, что причина смерти — сердечная недостаточность. Дали медицинскую справку, что он упал с берега и ударился об лед. Как он мог скатиться и выкатиться на середину реки через заросли кустов и деревьев? У него был черный синяк во весь лоб. И он был мокрый весь. Рядом лежал раскрытый дипломат. Но все документы были на месте и деньги…» Вот что по поводу гибели Цаплина сообщает ранее упомянутый В. Петкель. «Все мои усилия разобраться в этой трагедии не привели к результату. В управлении кадров ФСБ сообщили, что они занимаются этим делом и результаты следствия опубликуют. Так до сих пор публикация и не появилась. Очевидно, кому-то была нужна смерть этого замечательного чекиста, героя нашего времени. На похороны прибыли друзья и товарищи Станислава… официальных представителей от ФСБ не было» («Антитеррор и контрразведка», с 161-162). Тут стоит внести небольшую поправку: на тот период не было ФСБ, а существовала только что созданная после расстрела Ельциным Белого дома Федеральная служба контрразведки (ФСК). Заслуживает внимания свидетельство Валентина Иваненко, бывшего главы КГБ РСФСР (1991-1992 гг.) и друга Цаплина. «А я шел по следам Станислава Александровича Цаплина, — рассказывает он. — Познакомились с ним, когда он к нам в Тюмень приехал заместителем начальника областного управления. Забирают его в Москву, я на его место становлюсь. Потом в Москве мы вместе работали в Инспекторском управлении. Он уезжает в Литву, а я его должность начальника отдела занимаю…»
Рассказ генерала Иваненко представлен в книге Леонида Млечина «Комитет-1991. Нерассказанная история КГБ России» (М.: Центрполиграф, 2017 год).
«Станислав был найден мертвым в Строгине на речке, — отмечает Иваненко. — Я приехал сразу. Он на льду лежал мертвый. Из портфеля ничего не пропало. Но следы остались, словно его волокли. Следствие пришло к выводу, что у него сердце отказало, когда он в машине ехал. Видимо, таксист или кто его вез, бомбила какой-то, решил избавиться от трупа. Выволок из машины и бросил. Версия такая, конечно, имеет право на существование. Но были предположения относительно мести со стороны литовских националистов. Эти предположения отмели. Уголовное дело возбуждать не стали».
ЛИТОВСКИЙ СЛЕД
В вышеизложенной информации о гибели Цаплина мое внимание привлек достаточно безапелляционный вывод о непричастности литовских спецслужб к смерти Станислава Александровича. В 1995 году я с этим выводом согласился. Но сегодня, анализируя смерть Станислава Цаплина, я стал рассматривать ее в контексте ситуации, которая к 1995 году сложилась в Литве и России. А в 2017 году со мной связался один из бывших сотрудников Станислава Александровича, входивший в его так называемую доверенную «информационную» группу. Члены этой группы уверены, что генерала Цаплина убил сердечный приступ, который был спровоцирован силовым захватом генерала, осуществленным бывшими сотрудниками отдела охраны Верховного Совета Литвы (Auksciausios Tarybos apsaugos skyrius — ATAS). Они, как сообщил мне Болеслав Макутынович, бывший командир Вильнюсского ОМОНа, в начале января 1995 года были замечены в Москве.
В этой связи некоторые сведения о службе ATAS. С 1991-го по 1993 год ее возглавлял Артурас Скучас, дальний родственник расстрелянного в 1941 году на Лубянке министра внутренних дел довоенной Литовской Республики (далее ЛР). Служба Скучаса фактически являлась личной гвардией главы ВС Литвы Витаутаса Ландсбергиса. О ее возможностях свидетельствует то, что она сумела достать и передать ЦРУ сверхсекретную шифровальную аппаратуру КГБ СССР! В начале 1993 года эта служба была расформирована. Но 30 ноября 2012 года А. Скучас в интервью литовскому еженедельнику «15 мин.» («15 min») сообщил, что в конце 1993 года ему предложили создать аналогичное подразделение в составе Министерства охраны края ЛР (Министерство обороны ЛР). То есть служба Скучаса в январе 1995 года могла работать в полную силу. Без сомнения, у нее в Москве была сеть информаторов. В этой связи интерес представляет реакция Аудрюса Буткявичюса (A. Butkevicius) на смерть генерала Цаплина. Именно А. Буткявичюс до 28 октября 1993 года являлся главой вышеназванного Министерства. Вот что он заявил Г. Сапожниковой: «Правда то, что Цаплин погиб. И что он был найден на набережной. У него, кажется, были побои, поцарапаны руки, как при драке. Это я знаю от высших людей литовского ДГБ (Департамента госбезопасности — В. Ш.), которые мне это рассказывали. Я был бы рад, если бы это были литовские спецслужбы. Было бы чем гордиться. Но я не знаю, кто в Литве был бы способен на такие блестящие подвиги». («Кто кого предал», с. 283-284). Более циничное высказывание трудно представить. Назвать убийство пожилого безоружного мужчины, менее двух лет назад перенесшего инфаркт, «блестящим подвигом», это в духе бывшего психотерапевта, ставшего главой литовских боевиков. Добавлю: с первым инфарктом в 2001 году я проходил более недели. А вот второй, случившийся в 2011 году, поразил меня внезапно, когда я перенапрягся на даче. Тогда меня в реанимации с трудом «откачали». Видимо, так получилось и у Станислава Александровича.
Впрочем, Буткявичюсу не привыкать оперировать такими категориями. Ведь именно по его приказу в ночь на 13 января 1991 года литовские боевики расстреляли митингующих у вильнюсской телебашни. Убийство безоружных мирных людей для литовских националистов дело обыденное. Напомню историю. Согласно данным Международной комиссии по оценке преступлений нацистского и советского оккупационных режимов в Литве в 1941-1942 гг. были хладнокровно расстреляны от 200 000 до 206 000 евреев, то есть более 90 % от общего числа. В Литве утверждается, что это преступление совершили нацистские айнзатцгруппы (Einsatzgruppen). Между тем, достоверно установлено, что немалая часть жертв еврейского геноцида лежит на совести отцов и дедов современных литовских националистов. Это убедительно доказала в своей книге «Наши» («Musiskiai». Vilnius: Аlma litera, 2016) литовская журналистка Рута Ванагайте.
ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»
Станислав Цаплин родился 20 сентября 1936 года в лесозаводском поселке Ильинский Олонецкого района Карелии. В 1954?1955 гг. учился в Карело-Финском государственном университете. В органах госбезопасности с 1 сентября 1955 года. Учился в школе КГБ № 302 (г. Минск). После выпуска из нее в звании лейтенанта летом 1957 года стал оперуполномоченным в КГБ при Совете министров Карельской АССР. Окончил Высшую Краснознаменную школу КГБ при СМ СССР (1967 г.). С января 1968 года занимал должность заместителя начальника 1-го отделения 2-го отдела, с мая 1971 года — заместитель начальника 2-го отдела. С марта 1976 года был начальником 2-го отдела (контрразведка) УКГБ по Астраханской области. Был награжден орденом за разоблачение «шпиона-инициативника» из числа офицеров милиции. В феврале 1980 года Станислав Цаплин назначен заместителем начальника УКГБ по Тюменской области. С весны 1983 года — старший инспектор 4-го отдела Инспекторского управления КГБ СССР. В дальнейшем, с июля 1986 года по январь 1987-го, работал начальником 3-го отдела Инспекторского управления КГБ СССР. 15 января 1987 был утвержден в должности 1-го заместителя Председателя КГБ Литовской ССР. 9 декабря 1988 года ему присвоено звание генерал-майора. Депутат Верховного Совета Литовской ССР. И. о. Председателя КГБ Литовской ССР с 22 мая по 23 августа 1991 года.
Награды: два ордена Красной Звезды и девять медалей. В 1991 году властями Литвы был обвинен «в заговоре против Литовской Республики». Проживал в Москве, занимался частной юридической практикой. Погиб при невыясненных обстоятельствах.
Окончание следует.
Владислав Швед
Источник: журнал "Спецназ России" №2 2020
