Офицер КГБ опешил: перед ним глупый шутник, сумасшедший или провокатор?
Многие мальчишки по всему миру мечтают стать разведчиками, бойцами невидимого фронта, добывать у других держав, угрожающих их Родине, секретную информацию. Однако настоящими разведчиками-нелегалами становятся единицы, и далеко не все их имена мы знаем. Американец Гленн Соутер о шпионской карьере никогда не думал, но стал одним из самых эффективных разведчиков прошлого века.
Гленн Майкл Соутер родился 30 января 1959 года в городе Хаммонд в штате Индиана. Семья относилась к мидл-классу – жили в достатке, но не шиковали. Когда мальчику исполнилось 4 года, родители развелись, Майкл остался с мамой – она оказала на него наибольшее влияние и всю жизнь была для него самым дорогим человеком. Благодаря матери Соутер ещё в детстве увлёкся русской классической литературой, а потом, уже по собственной инициативе – трудами Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Однако главной страстью юного Соутера стал Владимир Маяковский. Возможно, под влиянием стихов горлана-главаря Соутер впервые задумал обзавестись красной советской паспортиной, чтобы все завидовали, когда он достаёт из широких штанин дубликат бесценного груза. С самого детства Гленн Майкл был честным искренним, романтичным и немного наивным человеком.
Достигнув совершеннолетия, Соутер, поступил в университет, но, проучившись всего год, бросил учёбу и, как его русский кумир, пошёл в армию, с той разницей, что Маяковского служить не взяли по причине его политической неблагонадёжности, а Соутера взяли. У этого романтического юношеского порыва Гленна Майкла была вполне утилитарная цель: он хотел путешествовать, хотел увидеть мир, а служба на флоте позволяла сделать это за государственный счёт.
Соутер очень любил фотографировать, и ему была прямая дорога в школу военно-морских фотографов, окончив которую, он оказался на 6-м флоте США, базировавшемся в Средиземном море – чем не путешествие? В должности военного фотографа разведотдела Соутер сначала служил на атомном авианосце «Нимиц», потом его перевели на штабной корабль «Пьюджет саунд», а затем на флагман 6-го флота крейсер «Олбани». Фотографом Соутер был хорошим, и вскоре командующий ВМС США на Ближнем Востоке адмирал Вильям Кроу приблизил его к себе, сделав личным фотографом. Для 23-летнего парня без образования это была неплохая карьера, однако он уже тогда решил перебраться в СССР.
Оказавшись на «Нимице», Соутер довольно быстро узнал, что всё, что рассказывают о внешней политике США, действительности не соответствует, а правда его шокировала: вопреки официальной пропаганде, утверждавшей, что 6-й флот не несёт ядерного оружия, на многих кораблях есть ракеты с атомными боеголовками. Соутер начал сопоставлять и анализировать и результаты этого анализа ему очень не понравились. Соутера возмущала лицемерная внешняя политика США в отношении даже дружественных стран: по долгу службы он знал, что с кораблей 6-го флота ведётся активное радионаблюдение за Египтом, Израилем, Францией, Италией и другими державами Средиземноморского региона. По сути, внимательно изучать обстановку на 6-м флоте Соутер начал ещё до того, как стал советским агентом – он делал это для себя, ещё не думая о том, как применит свои наблюдения, ему важно было разобраться, какому делу он служит – плохому или хорошему. Как у Маяковского: что такое хорошо, и что такое плохо.
Осенью 1980-го вскоре после триумфального завершения в Москве летней Олимпиады в советское посольство в Риме пришёл необычный визитёр. Молодой американец вежливо поздоровался с дежурным атташе, и на ломаном русском языке заявил ему, что хочет стать гражданином Страны Советов. Дипломат опешил: перед ним глупый шутник, сумасшедший или провокатор? Инструкция, однако, есть инструкция, и посольский клерк пригласил американца, представившегося Соутером, пройти в специальный кабинет, и вызвал к нему легально резидента КГБ Бориса Соломатина, который до этого семь лет с перерывами работал в США, и хорошо знал менталитет американцев, считавших свою страну лучшей в мире. Соутер с порога заявил, что ему стыдно за свою страну, которая ни в грош не ставит другие государства и другие народы, что ему больше нравится политика советского руководства, призывавшего к дружбе всех народов на планете и к миру во всём мире. Соутер заявил, что по своим убеждениям он коммунист, что марксизм для него не учение и не идеология, а религия. Поэтому он и захотел стать гражданином СССР. Несмотря на то, что всё это походило на дешёвую попытку втереться в доверие к советским органам или просто заработать немного денег, Соломатин, не даром считавшийся лучшим в Первом главке КГБ вербовщиком, по только ему одному ведомым признакам понял, что сидящий перед ним идеалист, и в самом деле может быть чрезвычайно полезен и для советской разведки, и для СССР в целом. Соломатин выяснил, что Соутер служит на военно-морском флоте США помощником командующего Объединенными войсками НАТО в Южной Европе. Соломатин предложил визитёру работать на советскую разведку, и тот почти сразу ответил согласием. Когда же советский резидент спросил, сколько будут стоить его услуги, Соутер категорически отказался от любого вознаграждения, несказанно удивив вербовщика: подавляющее большинство иностранных агентов, работавших в то время на советскую разведку, просили немалых денег – для них это было просто бизнесом, товар – деньги – товар, ничего личного. Соломатин отправил информацию в Москву, а оттуда, как он и предполагал, восторгов и оваций не последовало. Основания для недоверия и сомнений у Центра были: уже два десятка лет в советские миссии по всему миру бескорыстные идейные инициативники не приходили. В конце концов, в ПГУ решили, что Соутера можно использовать, но очень осторожно, и присвоил ему оперативный псевдоним «Уго».
Соутер был для советской разведки как нельзя кстати: в этот период советско-американские отношения после короткого периода разрядки вновь обострились, особенно после того, как в Афганистане был размещён ограниченный контингент советских войск, а США сами бойкотировали московскую Олимпиаду, и ещё 64 страны последовали их примеру. С каждым месяцем ситуация становилась всё хуже.
Никаких секретных материалов с НАТОвских кораблей Соутер не выносил, он лишь фотографировал документы небольшой камерой, которую сделали для него в секретной лаборатории КГБ из японского фотоаппарата Olympus. На базе и на корабле у Соутера были фотолаборатории – он же был штатным фотографом, и мог в этих лабораториях проявлять и печатать всё, что угодно – отличное прикрытие. Секретов на кораблях 6-го флота и вокруг них было предостаточно, и кураторы в римском посольстве едва успевали обрабатывать и анализировать плёнки, которые Соутер передавал. Если бы он брал за них деньги, то мог бы стать весьма состоятельным человеком. На Лубянку тёк поток достоверной информации о вооружениях 6-го флота, его целях, планах и перемещениях десятков надводных кораблей и субмарин, сотнях боевых самолётов с ядерным оружием.
Оперативная военно-морская база «Гаэта», где служил Соутер, располагалась в 120-ти километрах от Рима. Туда или в пригороды итальянской столицы агент «Уго» примерно раз в месяц приезжал на встречи со своим связником или куратором. Иногда эти встречи затягивались на два дня, в течение которых абсолютного дилетанта Соутера обучали азам оперативной работы – конспирации, шифрованию, радиоделу и ещё много чему, что могло пригодиться нелегалу. Соутер был способным учеником, всё схватывал налету, но за такое время, да ещё и урывками, сделать из человека агента практически невозможно, и опасность провала из-за какой-нибудь мелочи была очень велика.
Добывание секретов 6-го флота для Соутера стало лишь разминкой – вскоре он начал передавать в Москву ещё более важную информацию. Страсть к путешествиям у Соутера никуда не делась, и в свободное время он разъезжал по островам, городам и весям на побережье Средиземного моря, а там посмотреть можно было не только на военные объекты. В 1980 году на острове Капри он познакомился с обольстительной итальянкой Патрисией де Пальма, и через год женился на ней. Эта женитьба едва не закончилась для Соутера провалом и арестом. Наблюдательная итальянка довольно быстро заметила, что с мужем что-то не так: по ночам он часто уединялся с портативным радиоприёмником, у него были какие-то необычные фотообъективы, но, самое главное, муж регулярно куда-то отлучался, а её, свою возлюбленную, под разными предлогами оставлял дома. Патрисия устраивала мужу сцены ревности, изводила расспросами, и, в конце концов, Соутер не выдержал, и сделал то, что разведчик не должен делать ни при каких обстоятельствах: он привёз жену в Рим на конспиративную встречу, тем самым, подтвердив, что он – шпион.
В 1982 году срок службы Соутера в ВМС США закончился, и он вернулся в Штаты, однако Патрисию предпочёл оставить в Италии. Патрисия мужа любила, и, пока он был рядом, о том, что узнала во время поездки в Рим, молчала, но, как только Соутер уехал в Америку один, она обиделась и, изрядно подвыпив на новогодней вечеринке в последний день 1982 года, распустила язык и сдала Соутера с потрохами.
Получив сообщение, контрразведчик на базе «Гаэта» разбираться не стал, отправил документы в ФБР в Вашингтон, а там, взвесив безупречную репутацию Соутера – свои левые взгляды и любовь к Советскому Союзу он не афишировал – и пьяные бредни и обиды брошенной жены, положили материалы под сукно, но совсем не выбросили – как говорят в России, ложки нашлись, но осадочек остался. «Ноги» к Соутеру, после нескольких лет путешествий вернувшемуся в США, до поры не приставили.
Соутер приехал в Норфолк, штат Вирджиния, на главную военно-морскую базу США в Атлантике, и поступил на военный факультет Олд Доминион, чтобы получить офицерское звание, что открыло бы перед ним новые пути к секретной информации. Одновременно с этим Соутера приняли на службу в сверхсекретный разведцентр ВМФ США, куда стекалась информация обо всех американских военных флотах по всему миру. Перед тем, как получить допуск к секретам, Соутер прошёл проверку на полиграфе – детекторе лжи. Благодаря инструктажу советских кураторов, сделал он это достаточно легко, не вызвав подозрений. Налицо была рассогласованность двух ведомств: о бумаге, лежащей в ФБР, в разведцентре не знали.
Став штатным сотрудником Центра, «Уго» слал в Москву информацию запредельной важности и секретности. В 1983 году, когда отношения между СССР и США практически достигли своего дна, и никакого стука снизу не предвиделось, он добыл единый комплексный план применения ядерного оружия. Глава СССР Юрий Андропов занял жёсткую позицию, и в Штатах по косвенным высказываниям и действиям советского лидера стали подозревать, что у них «протекло». 31 августа 1983 года советские ПВО сбили на Дальнем Востоке пассажирский южно-корейский «Боинг». Эта трагедия до крайности обострила советско-американские отношения, хотя казалось, что дальше уже некуда. СССР устанавливал в странах Варшавского договора ракеты, которые доставали до Атлантики, американцы ставили свои, достававшие чуть ли не до Волги. В этой обстановке каждое донесение Соутера имело чрезвычайное значение. Благодаря «Уго» советское военное командование и политическое руководство знали местоположение каждого военного надводного и подводного корабля с ядерным оружием на борту.
В марте 1984 года умер Андропов, через год – сменивший его Константин Черненко. К власти в СССР пришёл довольно молодой Михаил Горбачёв. В стране началась Перестройка, а вместе с ней и коренное изменение отношений с НАТО и США.
Тучи над агентом «Уго» начали сгущаться через три года после его приезда из Италии: американцы, обнаружив очередную утечку, и анализируя её возможные источники, вспомнили о «сливе» Патрисии де Пальма трёхгодичной давности. Соутер показался самым вероятным источником, за ним установили круглосуточное наблюдение, которое он, всё-таки, не профессионал, заметил слишком поздно. Почувствовав неладное, он тщательно осмотрел квартиру, и обнаружил несколько «жучков», один из которых стоял в телефоне. Его стали вызывать на беседы, но и слежка, и допросы в ФБР остались без результата, и тогда ему предложили повторно пройти полиграф, методики и технологии которого существенно ушли вперёд.
Угроза провала стала вполне реальной, и сотрудники КГБ осуществили экстренную эксфильтрацию Соутера, то есть, вывод нелегала из США через Италию в СССР. Случилось это так быстро, что Соутер даже не успел проститься с матерью. Вскоре он стал гражданином Советского Союза и получил из рук самого председателя КГБ СССР В.А. Крючков вожделенный советский паспорт на имя Орлова Михаила Евгеньевича – это имя он выбрал сам. Орлов–Соутер стал единственным иностранным агентом–нелегалом, который получил специальное звание – майор КГБ, и на фото, которое было на удостоверении, он, в нарушение всех существовавших в те времена правил, запечатлён с бородой. Ему дали просторную квартиру в центре Москвы и дачу в престижной Жуковке, куда частенько наезжали иностранцы инициативники-нелегалы, работавшие на Советский Союз – Ким Филби и Джордж Блейк. Дали ему и жигулёвскую «шестёрку» – не иномарку же ему давать. Впрочем, «Жигулей» ему вполне хватало: по Москве он ездил мало, разве что, на дачу, больше ходил пешком.
В первое время в стране своей мечты Соутер–Орлов находился в состоянии настоящей эйфории – ему нравилось всё: люди, природа, то, как к нему относятся. Ему разрешили посмотреть страну, и он побывал в Латвии, Литве, Эстонии, Грузии, в Ленинграде, собирался съездить на Урал и в Сибирь, на Байкал и Дальний Восток. Времена уже были не такие жестокие, и Соутер мог отправлять маме в США трогательные видиописьма, а потом ей разрешили навестить его в Москве.
Никакой штатной должности Соутеру не дали, к оперативной работе не допустили. У него было много свободного времени, и он подготовил свою методику изучения английского, вернее, американского языка. Через год после приезда в СССР Орлов женился на Елене, которая была, по сути, его коллегой – она преподавала английский будущим разведчикам, и в положенное время американский разведчик стал отцом дочери Александры.
Постепенно эйфория сменилась сильнейшей депрессией: Соутера не радовали ни родные люди рядом, ни страна, куда он стремился, и которая на глазах рушилась – Соутер был хорошим аналитиком, и понимал, что дни Советского Союза сочтены. Но, самое страшное для Соутера – гибла идея, которой он хотел служить всю жизнь. Соутер так и остался идеалистом и романтиком, выхода он не видел, и всё чаще к нему приходили мысли о самоубийстве. Соутер написал несколько предсмертных писем жене и в ПГУ, в которых объяснил свой поступок и просил в его смерти никого не винить. Он писал, что ни о чём не жалеет и предателем своей страны себя не считает, потому, что он не против США работал, а боролся за коммунизм. 21 января 1988 года Гленн Майкл Соутер, он же Михаил Евгеньевич Орлов закрыл в дачном гараже двери, сел в свои «Жигули» и завёл мотор. На прощание с ним пришло всё руководство КГБ.
дзен.
