Пора просыпаться
Любые «натяжки» сценария «Спящих» меркнут на фоне наглой демонстрации оппозиционной «мыздесьвласти»
От фильма «Спящие» я не ждал ничего хорошего. Ждал самого кондового суверенно-селигерского креатива, того самого, когда на головы чучел-оппозиционеров напяливают нацистские фуражки, а будущего певца крымненаша Макаревича пытками и пышками вынуждают петь под ютуб мерзостную антипротестную песенку про «студента Ивана Гандонова». Собственно, именно это — торжество имитации, замаскированной под стильную правду жизни, — обещали «The SpiЯсчие». Особенно с учётом темы.
И поначалу предчувствия меня не обманывали. То есть мелкие радости тоже были — Кристофер Уокен в роли «крота» в Газпроме (мысль о «ролексе» терзала всякий раз, когда князь Урусов являлся на экране), например, или Элайджа Вуд в роли проблемного сына девушки русского Бонда. Или там убийца капитан Родионова против героя полковника Родионова (TWIMC). Убедительно, со знанием дела изображена работа «фабрики троллей».
Но коллеги совершенно не случайно завспоминали болвана Штюбинга и Чегожетыкочета.
Усугубили неприятное впечатление детали, связанные со спецификой
сценариста, рассказывающего, как всегда, о своей тусовке — с внутренним
юмором типа «просили передать» (всякие там фирмы Otuvann и Ziald,
персональные намёки, понятные только тем, на кого намекается,
Но вот что удивительно. Вся эта перечисленная лабуда (и много ещё неперечисленной лабуды) оказалась не только вредна, но и полезна. Даже спасительна.
Потому что относиться к подобному художественному материалу вовлечённо, заинтересовавшись им как искусством, невозможно. Можно только наблюдать холодно и отстранённо. И вот тут не то чтобы правдоподобие, а фантастическая точность изображения взрывает глаз.
Наверное, все мы просмотрели в жизни тысячи километров шпионских кинолент. И все они (а особенно отечественные и, наоборот, американские) построены на самом главном — противостоянии good guys и bad guys. В фильмах плохих (или хороших, но снятых во время войны, когда не до тонкостей) бэдгаи омерзительны, они шипят и зловеще начинают продолжать заносить окровавленный нож. В фильмах продвинутых бэдгаи могут быть ещё как продвинутыми (см. «17 мгновений»). Но в любом случае фильмы заточены под восприятие зрителя, отождествляющего себя с гудгаем. Поэтому плохиши говорят убедительно, красиво, эмоционально — но ерунду. «А сейчас я начну ударять тебя окровавленным ножом и о! как же тебе станет больно» — или там «вы, жалкие людишки, мнящие себя добрыми, просто не способны осознать красоту жестокости». Невозможно представить себе, чтобы агент ЦРУ согласно кивал бы головой Вахтангу Кикабидзе: да-да, именно так мы, в ЦРУ, и думаем!
«Спящие» в этом плане продукт уникальный. Некоторые «ватники» (которые с уклоном в сахарную вату) даже обвинили Минаева в том, что он ловко выгораживает предателей и врагов, приукрашивая их дискурс. Вот тут не могу ничего сказать — мотивов Минаева не знаю, изнутри его головы за ним подсмотреть не было случая, может, и приукрашивает. Но я вижу — и в своём видении уверен — абсолютно точное, публицистическое, концентрированное выражение смыслов, далеко разошедшихся между собой в посткрымской России.
Интересно, кстати, что ультра-«ватники» способны возмутиться некарикатурным воплощением образа мыслей врага-цэевропца, в отличие от самых умеренных западников, давно достигших в своей идеологической убеждённости уровня и непоколебимости идей чучхе. В принципе, они могли бы разобрать фильм на цитаты (а там ведь предатели, шпионы и просто лицепожатная богема говорят точно, ярко, концентрированно и практически без отступлений от канона), но вместо этого помчались по горам, сверкая тылом, как небольшая стая гомофобов от многомиллионного гей-парада — и по дороге затоптали бедного Юрия Быкова до степени неразличимости с однофамильцем Димой. Кстати, история о режиссёре и его покаянном письме товарищу Сталину (или там у него были в адресатах какие-то другие корифеи всех наук и лучшие умы?) вряд ли пришла бы на ум Минаеву — это даже для него какой-то запредельный трэш.
Так или иначе, перед нами — уникальный и очень важный документ эпохи. Удостоверение своего рода. Та самая окончательная бумажка профессора Преображенского. И на ней печать — которой можно проштамповать, например, последние откровения Димы-однофамильца. Напомним: на днях гражданин поэт вернулся к теме «антропологических различий» между двумя мировосприятиями, так внятно зафиксированными в фильме «Спящие», и — без лукавства и отговорок — объявил антропологию единственным критерием истины в обосновании этого нового русского раскола. Попытался при этом подстелить соломку — дескать, он вовсе не о том, что одни лучше, а другие хуже, а только о том, что одни — одни, а другие — другие.
Конечно, Дмитрий Быков на антропологическом уровне ощущает именно так: одни… ну, разные, —
а другие нелюди. И в этом он неправ. Но в том, что нынешний раскол
глубже, чем социальный столетней давности, в том, что этот раскол
непреодолим, — в этом он, пожалуй, прав. И сериал «Спящие» — лёгкий
жанр, коммерческая поделка, пропагандистская агитка
Впрочем, не совсем так. Точнее будет — сегодня для того, чтобы почувствовать в «другом» врага, достаточно дать ему высказаться и внимательно, спокойно его выслушать. Ничего убедительнее и отвратительнее, чем он сам, о нём никто сказать не сможет.
И это относиться к обеим сторонам раскола. Но есть и нарушение симметрии.
Сторона «ватная» (за исключением совсем уже сахарных ватников, которые в заведомом меньшинстве) способна оперировать данными и анализировать их. Она описывает врага как опаснейшую угрозу. У неё достаточно фактов для того, чтобы обосновать свои опасения. И — она действует в обороне. «Спящие» — всего лишь один из индикаторов, фиксирующих уровень угрозы, одно из первых публичных свидетельств того, что «чекистские ястребы», наконец, поняли, что их всегдашние страшилки про «пятую колонну» — это уже не страшилки.
Что касается другой стороны — то она ни к чему такому не способна. Для неё всякие значки — например, аббревиатура «ФСБ», фамилия «Минаев», или — самое страшное — слова «Наши пришли» — это как жёлтая звезда на рукаве, которую в обязательном порядке заставляют носить всех антропологических врагов евроинтеграции. И всякие этих врагов слова — от упрощённых формул протагониста «Спящих» до самых изысканных призывов к партнёрству от Лиссабона до Магадана — это карикатура, пародия и сигнал академика Павлова на отделение слюны.
Так что на самом деле суть — в красной черте. О ней говорил похожий на Андропова генерал ФСБ: дескать, есть красная черта, которую нельзя переходить никогда — только вот мы сейчас поняли, что для вас, которые ЦРУ, такой черты никогда не было.
Наверное, это самое главное. С небольшой поправкой. Черты никогда не было для нас — Запад был оппонентом, врагом, потенциальным противником. Но — своим. С которым можно воевать, а можно договариваться по понятиям. Вот — черта, за неё не переходим.
А для Запада черта была всегда. Гитлер выделил на её обозначение специального «эффективного менеджера» Эйхмана. Его наследники по всем концам земли временно ограничились в методах — но никакой черты не может быть в отношениях с унтерменшами, с теми, которые давным-давно выведены из зоны компромисса и переговоров.
Теперь эта красная черта проходит через нашу страну, через души наших сограждан — и всякие процентные соотношения никого не должны обманывать или успокаивать. Чудовищная история с 1937-stile отречением Юрия Быкова убедительно доказывает: самые грубые «натяжки» сценария «Спящих» меркнут на фоне ежедневной, наглой, лавинообразной демонстрации якобы оппозиционной Мыздесьвласти.
Я не знаю, есть ли у нас «спящие» агенты ЦРУ. Но вот спящая Россия — есть. Об этом авторы фильма вряд ли хотели сказать. Может быть, они и сами так не считают, а уж их социальные заказчики — точно. Но фильм — со всеми его газпромовскими Кристоферами Уокенами, вице-премьерами Бондарчуками, галерейной богемой и шахид-берсерками социального протеста — именно об этом. Так что ответ на извечный вопрос: чему нас учит этот фильм? — очевиден.
Пора просыпаться.
