Речь президента США на выпускной церемонии в Военной академии Соединенных Штатов
("The White House", США)
31/05/2014
Спасибо.
(Аплодисменты.) Спасибо большое. Спасибо. Спасибо генералу Каслену за его
слова. Спасибо генералу Трейнору, генералу Кларку и всем преподавателям и
сотрудникам Вест-Пойнта. Вы — достойные хранители традиций вашего славного
учебного заведения и выдающиеся наставники для новых поколений офицеров Армии
Соединенных Штатов. Я хотел бы также поблагодарить армейское руководство —
генерала Макхью — то есть министра Макхью, — и генерала Одиерно, а также
присутствующего здесь сенатора Джека Рида (Jack Reed), достойного выпускника
Вест-Пойнта.
Я также поздравляю выпускников 2014 года, занявших свое место в «Длинной серой
линии» (коллективное обозначение выпускников Вест-Пойнта, — прим. перев.). В
ваших рядах есть первая полностью женская группа командования — Эрин Молдин
(Erin Mauldin) и Остен Борофф (Austen Boroff). Среди вас есть родсовский
стипендиат — Калла Глэвин (Calla Glavin). А Джош Хербек (Josh Herbeck)
продемонстрировал, что он умеет метко попадать в цель не только с трехочковой
линии. Наконец, в честь всего выпускного курса, чтобы скрасить его последние
часы в Вест-Пойнте, я, властью верховного главнокомандующего, прощаю всех
кадетов, наказанных за мелкие дисциплинарные проступки. (Смех и аплодисменты.)
Хочу заметить, что никто никогда не делал для меня ничего подобного в годы моей
учебы. (Смех.)
Я хочу также поблагодарить ваших родных и знаю, что вы с удовольствием ко мне в
этом присоединитесь. Джо Демосс (Joe DeMoss), сын которого Джеймса находится
сейчас в числе выпускников, от лица родителей направил мне письмо, о
принесенных вами ради Америки жертвах. «В глубине души нас разрывает от гордости
за наших детей, готовых служить своей стране», — пишет он. Джеймс, как и многие
другие выпускники этого года, — ветеран боевых действий. И я прошу всех встать
и воздать должное не только присутствующим здесь ветеранам, но и тем двум с
половиной миллионам американцев, которые служили в Ираке и в Афганистане, — а
также их семьям. (Аплодисменты.)
Сейчас самый подходящий момент для того, чтобы вспомнить о тех, кто столь
многим пожертвовал во имя нашей свободы. Всего несколько дней назад был День
памяти. Вы можете оказаться первым курсом с 11 сентября, который не будет
воевать в Ираке или в Афганистане. (Аплодисменты.) Когда я впервые выступал в
Вест-Пойнте в 2009 году, в Ираке по-прежнему служили более 100 000 наших
солдат. Мы готовились усилить контингент в Афганистане. Наши усилия по борьбе с
терроризмом фокусировались на руководстве «Аль-Каиды» — на людях, осуществивших
теракты 11 сентября. При этом наша страна только начинала выбираться из худшего
экономического кризиса со времен Великой депрессии.
Сейчас, четыре с половиной года спустя, картина полностью изменилась. Мы вывели
войска из Ирака и сворачиваем войну в Афганистане. Лидеров «Аль-Каиды»,
скрывающихся в пограничье между Пакистаном и Афганистаном, мы успешно
истребляем. Бен Ладена больше нет. (Аплодисменты.) Благодаря этому мы смогли
переориентироваться на то, что всегда было источником американской мощи: на
экономический рост внутри страны, способный дать шанс любому, кто готов много
трудиться и принимать на себя ответственность.
По большинству показателей Америка редко в своей истории бывала сильнее, чем
сейчас, относительно остального мира. Те, кто с этим не согласен и утверждает,
что Америка в упадке или утрачивает глобальное лидерство, — либо ошибочно
толкуют историю, либо руководствуются партийными интересами. Только подумайте:
нашей армии нет равных. Крайне маловероятно, что любая из стран мира будет
напрямую угрожать нам. Опасность этого даже близко не приближается к уровню,
обычному для времен холодной войны.
При этом наша экономика остается самой динамичной на Земле, а наш бизнес —
самым инновационным. Наша энергетическая независимость растет с каждым годом.
По количеству союзников от Европы до Азии мы не имеем параллелей в мировой
истории. Америка продолжает массово привлекать иммигрантов. Выработанные нами
ценности вдохновляют лидеров в парламентах и новые движения на площадях по
всему миру. Когда Филиппины опустошает тайфун, когда в Нигерии похищают
школьниц, когда на Украине люди в масках захватывают здания, мир обращается за
помощью именно к Америке. (Аплодисменты.) Таким образом, Соединенные Штаты были
и остаются единственной незаменимой страной. Так было в прошлом веке, так будет
и в следующем.
Однако мир стремительно меняется. С этим связаны не только новые возможности,
но и новые опасности. После 11 сентября мы слишком хорошо знаем, что развитие
технологий и глобализация отдали мощь, которой некогда обладали только
государства, в руки отдельных людей. Это обеспечивает террористам новые
возможности причинять вред. Российская агрессия в отношении бывших советских
республик тревожит европейские столицы, а экономический и военный подъем Китая
вызывает опасения у его соседей. Во множестве стран от Бразилии до Индии
усиливается средний класс, конкурирующий с нами, а их правительства стремятся
увеличить свою роль на международной арене. И несмотря на переход развивающихся
стран к демократии и рыночной экономике, новостные СМИ и социальные сети не
позволяют нам закрывать глаза на межконфессиональные конфликты, проблемные
государства и народные восстания, которые всего поколение назад мы бы почти не
замечали.
Вашему поколению придется иметь дело с этим новым миром. Вопрос, который стоит
перед нами, вопрос, который будет стоять перед каждым из вас, заключается не в
том, будет ли Америка лидировать в мире, а в том, как мы будем это делать. Мы
должны не только защищать наш мир и наше процветание, но и сделать так, чтобы
вся Земля стала более мирной и процветающей.
Разумеется, этот вопрос не нов. Еще тогда, когда Джордж Вашингтон был верховным
главнокомандующим, некоторые считали, что во внешней политике мы не должны
вмешиваться в то, что не затрагивает напрямую нашу безопасность и наше
экономическое благосостояние. Сейчас люди, называющие себя реалистами,
утверждают, что конфликты в Сирии, на Украине или в Центральноафриканской
Республике — это не наше дело. Неудивительно, что после дорогостоящих войн и на
фоне сохраняющихся внутренних проблем, многие американцы разделяют эти взгляды.
Напротив, интервенционисты — как левые, так и правые — говорят, что мы не
должны игнорировать эти конфликты, что от хаоса нас может спасти только
готовность Америки применять силу по всему миру и что наше бездействие перед
лицом кровопролития в Сирии и российских провокаций не только идет наперекор
нашей совести, но и способствует эскалации насилия в будущее.
Обе стороны доказывают свою правоту ссылками на историю. Однако, на мой взгляд,
ни одна из этих позиций не соответствует в полной мере требованиям момента.
Безусловно, в 21 веке изоляционизм — это не выход. Мы не можем игнорировать то,
что происходит за нашими границами. Если не будет обеспечиваться безопасность
ядерных материалов, это означает угрозу для американских городов. Если
гражданская война в Сирии выплеснется за границы страны, возможности закаленных
в боях экстремистов угрожать нам только увеличатся. Если не обуздывать
региональную агрессию — будь то на юге Украины, в Южно-Китайском море или где
бы то ни было, — это, в конечном итоге, заденет наших союзников и может
потребовать вмешательства наших военных. Мы не имеем права закрывать глаза на
происходящее за рубежом.
Помимо этих приземленных аргументов, я считаю, что в наших интересах, чтобы
наши дети и внуки росли в мире, где не похищают школьниц и не убивают людей за
национальную или религиозную принадлежность, а также за политические убеждения.
Я убежден, что мир, в котором будет больше свободы и терпимости, нужен нам не
только по моральным соображениям, но и по соображениям безопасности.
Тем не менее, тот факт, что мы заинтересованы в мире и стабильности за нашими
границами, не означает, что у каждой проблемы есть военное решение. Со времен
Второй мировой войны многие из тех наших ошибок, которые дороже всего нам
обходились, проистекали не из нашей сдержанности, а из нашей готовности
бросаться в военные авантюры, не продумывая последствия, не обеспечивая своим
действиям легитимность и международную поддержку и не объясняя американскому
народу, какие жертвы от него потребуются. Громкие слова хороши для заголовков,
но война редко идет в соответствии с лозунгами. Как сказал генерал Эйзенхауэр —
человек, дорого заплативший за понимание этого, — на такой же церемонии в 1947
году: «Война — это самая трагическая глупость в мире. Стремиться к ней,
осознанно ее провоцировать — ужасное преступление против всего человечества».
Как и Эйзенхауэр, это поколение мужчин и женщин в форме — в том числе и
присутствующие здесь, в Вест-Пойнте, — слишком хорошо знает цену войне. Четверо
военнослужащих, присутствовавших при том, как я объявлял об усилении
контингента в Афганистане, отдали жизнь в ходе этой операции. Многие другие
были ранены. Я убежден, что безопасность Америки требовала такого усиления, но
я не могу перестать думать об этих смертях и ранениях. Если я пошлю вас
рисковать жизнью только потому, что я увижу где-то в мире проблему, которую
нужно решить, или потому, что я поверю критикам, считающим, что без военного
вмешательства Америка будет выглядеть слабой, я нарушу свой долг перед вами и
перед Америкой.
Я убежден: Америка должен лидировать на мировой арене. Если мы не будем это
делать, то никто не будет. Вооруженные силы, в рядах которых вы состоите, были
и всегда будут опорой этого. Однако военные операции США не могут всегда быть
единственным — и даже основным — компонентом нашего лидерства. То, что у нас есть
лучший в мире молоток, не делает любую проблему гвоздем. И так как цена любых
военных действий крайне высока, вы должны ожидать от любого гражданского лидера
— и тем более от вашего верховного главнокомандующего, — ясности в вопросе о
том, как будет использоваться эта потрясающая мощь.
Поэтому позвольте мне посвятить остаток времени моим представлениям о том,
каким образом Соединенные Штаты Америки и наши вооруженные силы должны будут
играть роль лидера в ближайшие годы — ведь вы будете частью этого лидерства.
Начну я с принципа принцип, сформулированного мной в начале моего первого
президентского срока. Соединенные Штаты будут прибегать к военной силе — если
необходимо, то в одностороннем порядке — в тех случаях, когда этого требуют
наши ключевые интересы: когда под угрозой находятся наши граждане, когда на
кону стоят наши средства к существованию, когда опасность грозит нашим
союзникам. Конечно, даже в таких обстоятельствах мы должны по-прежнему задавать
себе трудные вопросы о том, насколько пропорциональны, эффективны и справедливы
наши действия. Тем не менее, хотя мнение международной общественности очень
важно, но Америка ни у кого не будет спрашивать позволения на защиту своего
народа, своей земли и своего образа жизни. (Аплодисменты.)
С другой стороны, когда мировые проблемы не создают непосредственной опасности
Соединенным Штатам, когда возникают кризисы, тревожащие нашу совесть или
подталкивающие мир в опасном направлении, но не угрожающие нам напрямую, порог
для военных операций должен быть выше. В таких обстоятельствах мы не должны
действовать в одиночку. Вместо этого нам следует собирать союзников и партнеров
и принимать коллективные меры. Нам нужно расширять наш арсенал методов. Он
должен включать в себя дипломатию и развитие, санкции и изоляцию, обращения к
международному праву и международные военные операции, если это будет
справедливо, необходимо и эффективно. В этих случаях нам необходимо действовать
совместно с другими странами, так как коллективные действия при таких условиях
с большей вероятностью будут успешными и долговременными и с меньшей
вероятностью приведут к дорогостоящим ошибкам.
Это подводит меня ко второму пункту: в обозримом будущем главной внешней и
внутренней угрозой Америке останется терроризм. Однако стратегия, которая
требует от нас вторгаться в любые страны, дающие приют террористическим
организациям, наивна и неосуществима. Я полагаю, что, исходя из опыта наших
успехов и промахов в Ираке и Афганистане, мы должны сдвинуть нашу стратегию
борьбы с терроризмом в сторону более эффективного партнерства со странами, в
которых пытаются окопаться террористы.
Эта потребность в новой стратегии отражает тот факт, что сейчас основная угроза
больше не исходит от централизованного руководства «Аль-Каиды». Вместо этого
нам угрожают децентрализованные экстремисты и связанные с «Аль-Каидой»
структуры, зачастую фокусирующиеся на странах, в которых они действуют. Это
снижает вероятность теракта в стиле 11 сентября против Америки, но повышает
ударов по американскому персоналу за рубежом, подобных событиям в Бенгази.
Кроме того, как мы видели в торговом центре в Найроби, возрастает опасность для
целей, которые сложнее защитить.
Поэтому нам необходимо выработать стратегию, которая будет соответствовать этим
рассеянным угрозам и позволит нам расширить охват, не направляя повсюду своих
солдат, что чрезмерно увеличивает нагрузку на наши вооруженные силы и вызывает
недовольство на местах. Нам нужно, чтобы наши партнеры боролись с терроризмом
вместе с нами. Мобилизация партнеров — это важный компонент того, что мы делали
и что продолжаем делать в Афганистане.
Совместно с союзниками Америка нанесла мощный удар по ядру «Аль-Каиды» и дала
отпор повстанческому движению, которое угрожало охватить страну. Однако
сохранение достигнутого будет зависеть от самих афганцев. Именно поэтому мы
подготовили сотни тысяч афганских военных и полицейских. Весной эти силы —
афганские силы — обеспечивали безопасность на выборах, на которых афганцы
осуществили первую демократическую смену власти в своей стране. К концу года в
Афганистане будет новый президент, и военная задача Америки будет выполнена.
(Аплодисменты.)
Это огромный успех, и нам удалось его достигнуть благодаря американским
военным. Однако по мере того, как мы переходим в Афганистане к присутствию на уровне
советников и инструкторов, у нас высвобождаются силы, позволяющие нам
эффективнее противостоять новым угрозам на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
Поэтому ранее в этом году я попросил своих специалистов по национальной
безопасности выработать план по созданию сети партнерств от Южной Африки до
Сахеля. Сейчас в рамках этого плана я призываю Конгресс одобрить создание
нового Фонда контртеррористического партнерства в объеме до 5 миллиардов
долларов, который даст нам возможность помогать находящимся на передовой борьбы
с терроризмом странам-партнерам с подготовкой и наращиванием потенциала, а
также оказывать им другую поддержку. Эти средства обеспечат нам необходимую
гибкость для осуществления различных задач, в частности для обучения борющихся
в «Аль-Каидой» сил безопасности в Йемене, для поддержки международных
миротворческих сил в Сомали, для сотрудничества с европейскими союзниками в
области подготовки сил безопасности и пограничной охраны в Ливии и для
поддержки французских операций в Мали.
Особенно важные задачи будут связаны с текущим кризисом в Сирии. Это крайне
трудная тема. Здесь нет простых ответов, нет военного решения, способного
быстро спасти население страны от ужасных страданий. Как президент я решил, что
мы не должны отправлять американских солдат туда, где разгорается война,
принимающая все более явный межконфессиональный характер, и считаю свое решение
правильным. Но это не означает, что мы не должны помогать сирийцам
противостоять диктатору, бомбящему и вымаривающему голодом собственный народ.
Помогая тем, кто воюет за право всех сирийцев выбирать свое будущее, мы также
даем отпор многочисленным экстремистам, пользующимся хаосом, который воцарился
в стране.
Дополнительные ресурсы, о которых я говорил выше, позволят нам активнее поддерживать
соседей Сирии — Иорданию и Ливан, Турцию и Ирак, — которым приходится иметь
дело с беженцами и бороться с действующими из-за сирийских границ террористами.
Я буду добиваться от Конгресса усиления поддержки для той части сирийской
оппозиции, которая предлагает наилучшую альтернативу террористам и жестоким
диктаторам. Мы также продолжим координировать усилия с нашими друзьями и
союзниками в Европе и в Арабском мире, стремящимися к политическому
урегулированию кризиса, и следить за тем, чтобы должный вклад в поддержку
сирийского народа вносили не только Соединенные Штаты, но и эти страны.
Наконец, последнее, что я хочу сказать о нашем противодействии терроризму.
Упомянутые выше партнерства не отменяют необходимость прибегать к прямым
действиям в тех случаях, когда нам необходимо себя защищать. Когда у нас есть
достоверные разведданные, мы поступаем именно так: осуществляем операции по
захвату — как в том случае, когда мы сумели призвать к ответу террориста,
участвовавшего в 1998 году в теракте против наших посольств, или наносим удары
с помощью беспилотников — как мы поступали в Йемене и Сомали. Иногда такие меры
необходимы, и мы не можем медлить, если речь идет о защите наших граждан.
Однако, как я говорил в прошлом году, предпринимая прямые действия, мы должны
придерживаться стандартов, соответствующих нашим ценностям. Это означает, что
наносить удары мы должны только тогда, когда мы сталкиваемся с постоянными и
непосредственными угрозами — и только в тех случаях, когда мы практически
уверены в отсутствии потерь среди мирных жителей. Наши действия обязаны
соответствовать одному простому критерию: они не должны создавать нам больше
врагов, чем они убирают с поля боя.
Я также убежден, что нам необходимо больше прозрачности как в вопросе о том, на
каком основании мы предпринимаем действия, направленные на борьбу с
терроризмом, так и в вопросе о том, как именно мы их предпринимаем. Мы должны
иметь возможность публично объяснить каждый свой шаг — от ударов с
беспилотников до подготовки партнеров. В дальнейшем я продолжу призывать наши
вооруженные силы показывать в этом пример и предоставлять обществу нужную
информацию. Наше разведывательное сообщество проделало великолепную работу, и
нам следует и дальше защищать наши источники и методы. Однако в тех случаях,
когда мы не можем ясно и публично объяснять наши действия, мы становимся
уязвимы для террористической пропаганды, навлекаем на себя подозрения соседей,
подрываем репутацию наших партнеров и нашего народа и снижаем подотчетность
собственного правительства.
Эта проблема прозрачности напрямую связана с третьим аспектом американского
лидерства — с нашими усилиями по укреплению и поддержке мирового порядка.
После Второй мировой войны Америка благоразумно сформировала институты,
помогающие сохранять мир на Земле и поддерживающие прогресса человечества — от
НАТО до ООН, от Всемирного банка до МВФ. Эти институты несовершенны, однако
крайне полезны. Они снижают необходимость односторонних действий Америки и
способствуют сдержанности прочих стран.
Однако теперь, когда мир изменился, эта архитектура тоже должна поменяться. В
разгар холодной войны президент Кеннеди говорил, что нам нужен мир, основанный
на «постепенной эволюции институтов». Приспособление этих международных
институтов к потребностям современности входит в число важных задач Америки как
лидера.
Многие скептики нередко недооценивают важность международной деятельности,
считая действия через такие международные институты, как ООН, или уважение к
международному праву признаком слабости. На мой взгляд, они неправы. Я хотел бы
привести пару примеров, проясняющих мою позицию.
Последние события на Украине напоминают о тех днях, когда советские танки шли
по Восточной Европе. Но сейчас не времена холодной войны. Наша способность
формировать общественное мнение помогла нам сразу же изолировать Россию.
Благодаря американскому лидерству мир моментально осудил российские действия.
Европа и «Большая семерка» совместно ввели санкции. НАТО подтвердила наши
обязательства перед восточноевропейскими союзниками, МВФ помогает
стабилизировать украинскую экономику, наблюдатели ОБСЕ привлекли внимание мира
к охваченным нестабильностью частям Украины. И эта мобилизация мирового
общественного мнения и международных институтов послужила противовесом
российской пропаганде, российским войскам на границе и вооруженным ополченцам в
лыжных масках.
На этих выходных миллионы украинцев пришли проголосовать. Вчера я говорил с их
будущим президентом. Мы не знаем, как будут разворачиваться события. Впереди,
вероятно, будут серьезные испытания. Однако поддержав союзников и поработав с
международными институтами ради защиты мирового порядка, мы помогли украинскому
народу получить шанс выбирать собственное будущее — и не сделали при этом ни
единого выстрела.
Аналогичный пример представляет собой иранская ядерная программа. Она годами
уверенно продвигалась вперед, несмотря на все предупреждения со стороны
Соединенных Штатов, Израиля и других стран. Однако в начале моего
президентского срока мы создали коалицию, наложившую санкции на экономику Ирана
и одновременно протянувшую иранскому правительству руку на дипломатическом
уровне. И теперь у нас с ним есть возможность мирно урегулировать наши
разногласия.
Конечно, успех по-прежнему не гарантирован, и мы продолжаем рассматривать все
варианты действий, которые могут помочь нам предотвратить появление у Ирана
ядерного оружия. Тем не менее, впервые за десятилетие у нас есть вполне
реальный шанс достигнуть с ним качественно нового соглашения — намного более
надежного и действенного чем то, которого мы могли бы добиться с помощью силы.
Причем именно наша готовность работать через международные каналы заставила мир
встать на нашу сторону в ходе этих переговоров.
В этом и состоят американское лидерство и американская сила. В каждом
конкретном случае мы создаем коалиции, чтобы реагировать на конкретную
проблему. Теперь нам следует укрепить институты, способные выявлять проблемы и
предотвращать их разрастание. Скажем, НАТО — сильнейший альянс в мировой
истории. Однако сейчас мы совместно работаем с союзниками по НАТО, готовя
организацию к новым задачам как в Европе, где нам необходимо успокоить наших
восточноевропейских союзников, так и за пределами Европы, где наши союзники по
НАТО должны будут участвовать в борьбе с терроризмом, работать с несостоятельными
государствами и осуществлять подготовку сети партнеров.
В свою очередь ООН предоставляет платформу для сохранения мира в охваченных
конфликтами странах. Нам необходимо, чтобы страны, направляющие в них
миротворцев, имели возможность обеспечить им снаряжение и подготовку, которые
позволяют поддерживать мир и предотвращать убийства, которые мы видели в Конго
и в Судане. Мы намерены расширять поддержку стран, участвующих в миротворческих
миссиях, потому что если другие страны будут поддерживать порядок в своих
регионах, мы будем реже рисковать своими солдатами. Это разумное вложение
средств — и правильный способ осуществлять лидерство. (Аплодисменты.)
Прошу учесть, что не все международные нормы напрямую относятся к вооруженным
конфликтам. У нас есть серьезные проблемы с кибератаками, поэтому мы
формулируем и утверждаем правила, позволяющие обеспечивать безопасность наших
сетей и наших граждан. В Азиатско-Тихоокеанском регионе мы поддерживаем
южноазиатские страны, ведущие с Китаем переговоры о правилах разрешения споров
в Южно-Китайском море. Мы хотим, чтобы эти споры были урегулированы в рамках
международного права. Этот же дух сотрудничества должен помочь активизировать
международные усилия по борьбе с изменением климата — ползучим кризисом из области
национальный безопасности, который сильно скажется на ходе вашей службы, так
как именно нам придется реагировать на потоки беженцев, природные катастрофы и
конфликты из-за пищи и воды. Вот почему в следующем году я намерен добиться
того, чтобы Америка активно участвовала в разработке общемировых мер по
сохранению нашей планеты.
Влияние Америки всегда бывает сильнее, когда мы сами подаем пример миру. Мы не
можем выводить себя из-под действия правил, которые соблюдают все прочие. Мы не
можем призывать других бороться с изменением климата, если многие из наших
политических лидеров его просто отрицают. Мы не можем решать проблемы в
Южно-Китайском море, если не готовы добиваться ратификации Сенатом Соединенных
Штатов Конвенции по морскому праву, которая, как считает наше собственное
военное руководство, должна укрепить нашу национальную безопасность. Это не
лидерство, это отступление. Это не сила, это слабость. Такие лидеры, как
Рузвельт и Трумэн, Эйзенхауэр и Кеннеди не поняли бы подобного поведения.
Я всей душой верю в исключительность Америки. Однако исключительными нас делает
не наша способность попирать законность и международные нормы, а наша
готовность утверждать их делом. (Аплодисменты.) Вот почему я продолжаю
добиваться закрытия Гуантанамо — потому, что американские ценности и правовые
традиции не допускают бессрочного содержания людей под стражей за пределами
наших границ. (Аплодисменты.) Вот почему мы вводим новые ограничения на сбор и
использование разведданных — потому что у нас будет меньше партнеров и мы будем
действовать менее эффективно, если укоренятся представления о том, что мы
следим за простыми гражданами. (Аплодисменты.) Америка не просто выступает за
стабильность или за отсутствие конфликтов любой ценой. Нам нужен устойчивый
мир, которого можно будет достичь, только если у людей по всей Земле будут
свобода и возможности.
Теперь перейдем к четвертому и последнему элементу американского лидерства: к
нашей готовности отстаивать человеческое достоинство. Поддержка Америкой
демократии и прав человека вызвана не только нашим идеализмом — это вопрос
национальной безопасности. Демократии — наши ближайшие друзья и они намного
реже воюют. Экономики, основанные на принципах свободного и открытого рынка,
лучше развиваются и становятся хорошими рынками для наших товаров. Уважение к
правам человека — противоядие от нестабильности и недовольства, подпитывающих
насилие и терроризм.
Новый век не положил конец тирании. Во многих странах по всему миру — в том
числе, к сожалению, в некоторых из партнеров Америки — подавляется гражданское
общество. Язвы коррупции продолжают обогащать слишком многих в правительствах и
вокруг них, вызывая гнев граждан — от глухих деревень до столичных площадей.
Наблюдая эти тенденции — а также жестокие волнения в некоторых частях арабского
мира — легко можно стать циником.
Однако вспомним, что благодаря усилиям Америки, американской дипломатии и ,
американской помощи, а также благодаря жертвам, принесенным нашими военными,
сейчас под властью выборных правительств живет больше людей, чем когда бы то ни
было в мировой истории. Технологии укрепляют гражданское общество и теперь его
невозможно контролировать железной рукой. Сотни миллионов людей выбираются из
нищеты. И даже восстания в арабском мире показывают, что народ в нем отвергает
авторитарный порядок, который оказался ничуть не стабильным, и обещают в
долгосрочной перспективе появление более ответственных и эффективных
правительств.
Мы признаем, что наши отношения с такими странами, как Египет связаны с нашими
интересами в сфере безопасности. Речь идет о многих вещах — от мирных договоров
с Израилем до совместного противостояния вооруженному экстремизму.
Соответственно, мы не отказались от сотрудничества с новым правительством, но
это не мешает нам настойчиво добиваться от него реформ, которых требует
египетский народ.
При этом посмотрите на такую страну, как Бирма, несколько лет назад бывшую
неуступчивой и враждебной Соединенным Штатам диктатурой — с 40-миллионным
населением. Благодаря невероятной отваге ее народа — а также благодаря нашим
дипломатическим инициативам и нашему лидерству — в некогда закрытом обществе
начались реформы. Бирманские власти отошли от партнерства с Северной Кореей,
предпочтя ему сближение с Америкой и с нашими союзниками. Сейчас мы поддерживаем
бирманские реформы и остро необходимое Бирме национальное примирение помощью,
инвестициями, задабриванием, а временами и открытой критикой. Этот прогресс
может оказаться непрочным, но если Бирма добьется успеха, мы получим нового
партнера — тоже без единого выстрела. Это и есть американское лидерство.
Ни в одном из этих случаев нам не стоит ожидать моментальных перемен. Именно
поэтому мы заключаем союзы не только с правительствами, но и с простыми людьми.
Потому что в отличие от прочих держав Америка не боится человеческих
возможностей — напротив, они только нас усиливают. Нас усиливает гражданское
общество. Нас усиливает свобода прессы. Нас усиливают энергичные
предприниматели и малый бизнес. Нас усиливают образовательный обмен и
предоставление возможностей всем людям — в частности женщинам и девочкам.
Таковы уж мы. Именно это мы несем с собой. (Аплодисменты.)
Я видел это в прошлом году в поездке по Африке, где американская помощь делает
возможной перспективу появления свободного от СПИДа поколения — и при этом
помогает африканцам самим заботиться о своих больных. Мы помогаем фермерам
выводить продукцию на рынок, чтобы кормить население, которому раньше грозил
голод. Мы планируем вдвое расширить доступ к электричеству в Африке южнее
Сахары, чтобы люди могли взаимодействовать с глобальной экономикой. И все это
обеспечивает нам новых партнеров и сокращает пространство для терроризма и
конфликтов.
Сейчас, к несчастью, Америка неспособна силовым путем искоренить угрозу,
которую представляют такие экстремистские организации, как «Боко Харам»,
похитившая школьниц. Поэтому нам следует сфокусироваться не только на срочном
спасении этих девочек, но и на поддержке нигерийских образовательных проектов.
Это один из доставшихся нам дорогой ценой уроков Ирака и Афганистана, где
военные в итоге стали самыми ярыми сторонниками дипломатии и развития. Они
поняли, что помощь другим странам — это не нечто побочное, не то, чем следует
заниматься отдельно от вопросов национальной безопасности. Она — часть того,
что делает нас сильными.
В конечном счете, глобальное лидерство требует от нас видеть мир таким, каков
он есть — со всеми опасностями и со всей неопределенностью. Нам нужно быть
готовыми к худшему, к любым непредвиденным обстоятельствам. Но при этом мы
также должны видеть мир таким, каким он должен быть — местом, где стремления
отдельного человека имеют значение, где правят не только страх, но и надежда,
где истины, сформулированные нашими отцами-основателями, способны направлять
течение истории в сторону справедливости. Без вас мы не сможем этого добиться.
Выпускники 2014 года, вы прошли подготовку на тихих берегах Гудзона. Вы
покидаете эти места, чтобы нести наследие, которым не могла похвастаться ни
одна армия в человеческой истории. Команда, к которой вы принадлежите, — нечто
большее, чем ваши подразделения и даже чем Вооруженные силы. В ходе вашей
службы вы будете работать вместе с дипломатами и специалистами по развитию. Вы
познакомитесь с союзниками и будете обучать партнеров. И вы будете воплощать
собой суть мирового лидерства Америки.
На следующей неделе я отправляюсь в Нормандию, чтобы почтить память тех, кто
штурмовал ее пляжи. И хотя многим американцам трудно понять отвагу и чувство
долга, которые руководили людьми на тех маленьких корабликах, вам они понятны. В
Вест-Пойнте хорошо знают, что значит быть патриотом.
Три года назад эту академию закончил Гэвин Уайт (Gavin White). После этого он
служил в Афганистане. Как и многие солдаты до него, Гэвин отправился в чужую
страну помогать людям, которых он никогда раньше не видел, и рисковать жизнью
ради своих родных и своих соседей, оставшихся дома. В бою Гэвин потерял ногу. В
прошлом году я посещал его в госпитале. Он был ранен, но не утратил решимости.
Он поставил себе одну простую цель. Сегодня из Вест-Пойнта выпускается его
сестра Морган. Гэвин выполнил свое обещание, и прибыл сюда, чтобы
приветствовать ее стоя. (Аплодисменты.)
Мы пережили долгий период войны. Мы сталкивались с непредвиденными испытаниями
и не всегда знали, как нам двигаться дальше. Но в характере Гэвина, в
американском характере есть нечто непобедимое. Покидая эти стены, вы возлагаете
на себя бремя доверия ваших сограждан. Вы будете представлять страну, на
стороне которой выступают история и надежда. Вашей задачей теперь будет не
просто защищать свою страну, но делать то, что правильно и справедливо. Как ваш
главнокомандующий я знаю — вы справитесь.
Да хранит вас Бог. Да хранит Бог наших мужчин и женщин в форме. И да хранит Бог
Соединенные Штаты Америки. (Аплодисменты.)
http://www.inosmi.ru/world/20140531/220697692.html?utm_source=tw1#ixzz33T8U53yn
