100 лет ВЧК: левый марш
В феврале 1917 года власть в России захватили оголтелые либералы и демократы, сформировавшие Временное правительство из представителей правой буржуазии и крупных помещиков, устранили царя, ликвидировали спецслужбы в лице Штаба отдельного корпуса жандармов и Департамента полиции, запустили процессы децентрализации и разложения государственной власти, в том числе и в армии, откуда только с июня по октябрь 1917 года дезертировало более двух миллионов солдат. Стали создаваться сепаратистские движения в Польше, Финляндии, Украине, Закавказье и Сибири, которые стремились выйти из бывшей Империи. Октябристы, кадеты и поддерживающие их меньшевики и эсеры бросили страну в лапы криминальной буржуазии и поставили перед угрозой германской оккупации. И лишь после этого на первый план политической борьбы выступили большевики, выражающие интересы рабочих, крестьян и широких народных масс. В ходе вооружённого восстания 25—26 октября (7-8 ноября) 1917 года Временное правительство было свергнуто и к власти пришло правительство, сформированное II Всероссийским съездом Советов, абсолютное большинство делегатов которого составили большевики РСДРП(б) и их союзники – левые эсеры. Им сразу же пришлось столкнуться с всеобщим бойкотом (саботажем) госслужащих (чиновников), объединенных партией власти, представленной Комитетом спасения Родины и Революции, который 28 октября 1917 года потребовал от большевиков отказаться от власти, и Петроградским союзом госслужащих, который 29 октября призвал госслужащих к всеобщей забастовке. В ноябре в ней приняли участие банки, почта, телеграф, типографии, аптеки (более 40 тыс. служащих), 12 ноября – Министерство путей сообщения. 1 декабря в Москве прошёл Всероссийский продовольственный съезд, постановивший не отгружать продовольствие в Петроград. Но особенно болезненной для большевиков стала забастовка Госбанка и Государственного казначейства, окончательно парализовавшая работу нового правительства. Начинается подготовка к всеобщей забастовке служащих по всей стране.
В этих условиях большевистское правительство – Совет народных комиссаров (СНК) идет на чрезвычайные меры. В него включают семерых представителей партии левых эсеров, возглавивших, в частности, наркоматы земледелия, юстиции, почт и телеграфов. Следует отметить, что социальной базой левых эсеров было трудовое крестьянство, имевшее более глубокие корни вооруженной борьбы против засилья помещиков и чиновников, нежели большевики. К концу 1917 года левые эсеры отстаивали идеи общины, построенной на принципах самоуправления и национального равенства. Как впоследствии Мао и Че Гевара, основной формой борьбы они видели революционное народное восстание, партизанскую войну (герилью) против любого правящего класса капиталистов, помещиков, чиновников и олигархов, независимо от их национальной принадлежности – будь то русские, немцы, американцы или японцы. Поэтому именно левые эсеры ускорили создание регулярной Красной Армии и принципиально нового аппарата подавления сопротивления свергнутых классов эксплуататоров – Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) по борьбе с контрреволюцией и саботажем, которая была создана по предложению Ленина при СНК РСФСР 7 (20) декабря 1917 года. Ленин называл ВЧК «нашим разящим орудием против бесчисленных заговоров, бесчисленных покушений на Советскую власть со стороны людей, которые были бесконечно сильнее нас».
C момента своего создания и до роспуска в 1922 году ВЧК объединяет в себе сыскные, следственные, судебные, исполнительные и законодательные функции, что безусловно диктовалось условиями открытой внешней и внутренней контрреволюционной борьбы против молодой Советской республики. Председателем ВЧК был назначен большевик Феликс Эдмундович Дзержинский, а заместителем председателя – левый эсер Александрович (Пётр Александрович Дмитриевский). Именно он возглавил Отдел по борьбе с преступлениями по должности – коррупцией и саботажем. Дзержинский говорил об Александровиче: «…Права его были такие же, как и мои, имел право подписывать все бумаги и делать распоряжения вместо меня. У него хранилась большая печать… Александровичу я доверял вполне. Работал с ним все время в Комиссии, и всегда почти он соглашался со мною, и никакого двуличия не замечал».
Тем временем Германия, воспользовавшись ослабленностью России внутренним саботажем и контрреволюцией, переходит в наступление и угрожает Петрограду. 21 февраля 1918 года было принято и на следующий день опубликовано постановление СНК, в котором говорилось: «Чтоб спасти изнуренную, истерзанную страну от новых военных испытаний, мы пошли на величайшую жертву и объявили немцам о нашем согласии подписать их условия мира. Наши парламентеры 20(7) февраля вечером выехали из Режицы в Двинск, и до сих пор нет ответа. Немецкое правительство, очевидно, медлит с ответом. Оно явно не хочет мира. Выполняя поручение капиталистов всех стран, германский милитаризм хочет задушить русских и украинских рабочих и крестьян, вернуть земли помещикам, фабрики и заводы – банкирам, власть – монархии. Германские генералы хотят установить свой «порядок» в Петрограде и в Киеве. Социалистическая республика Советов находится в величайшей опасности». В постановлении, призывающем мобилизовать все силы на борьбу с врагами, говорилось: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления. Социалистическое отечество в опасности! Да здравствует социалистическое отечество! Да здравствует международная социалистическая революция!»
В ходе Брестских переговоров среди большевиков оформляется оппозиция в лице «левых коммунистов», призывающих к немедленному экспорту революции в другие страны и выступающих против мира с империалистическими державами. В группу «левых коммунистов» вошел и Дзержинский. «Левые коммунисты» призывали к полному уничтожению банков, отмене денег, децентрализации государственного и хозяйственного управления, были против привлечения к работе буржуазных специалистов, в том числе и из царской армии и охранки – отсюда первоначальная «нелюбовь» Дзержинского к агентурным методам работы чекистов. Среди «левых коммунистов» были такие известные революционеры как Куйбышев, Урицкий, Арманд, Коллонтай, Фрунзе, Ярославский, Бухарин, Радек, Бокий, Уншлихт, Землячка, Косиор, Штернберг и другие, но не было Троцкого, что с самого начала делает несостоятельным тезис о том, что Дзержинский якобы был троцкистом и боролся против Ленина.
3 марта 1918 года в Брест-Литовске был подписан сепаратный мирный договор между Советской Россией и Центральными державами (Германией, Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарским царством), продавленный Лениным. Он ознаменовал собой поражение и выход Советской России из Первой мировой войны. Вскоре ЦК левых эсеров приговорил к смерти немецкого посла графа фон Мирбаха. Там рассчитывали, что после этой акции Германия разорвет Брестский мир и начнет военные действия против России, а возмущенные этим немецкие рабочие свергнут кайзера. В качестве исполнителя выбор пал на 18-летнего «романтика революции», левого эсера Якова Блюмкина, которого Александрович назначил в ВЧК на должность начальника специально созданного для него немецкого отделения контрразведывательного отдела по наблюдению за охраной посольств. Готовясь к теракту, Блюмкин написал «Письмо к товарищу», своего рода предсмертную записку: «Черносотенцы-антисемиты с начала войны обвиняют евреев в германофильстве, и сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и за сепаратный мир с немцами. Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особое значение. Я, как еврей, как социалист, беру на себя совершение акта, являющегося этим протестом».
6 июля 1918 года Блюмкин явился в посольство Германии якобы для обсуждения судьбы племянника посла, которого арестовала ВЧК. Блюмкина сопровождал фотограф того же отдела ВЧК, также левый эсер Николай Андреев. Около 14 часов 40 минут Блюмкин несколько раз выстрелил в посла, а Андреев, убегая, кинул в гостиную две бомбы. Посол погиб на месте, а нападавшие скрылись. Убийство фон Мирбаха послужило сигналом для вооружённого левоэсеровского мятежа.
После получения известия об убийстве графа фон Мирбаха, Александрович отправляется в отряд Попова в Покровские казармы для участия в заседании ЦК партии левых эсеров, захватив с собой все наличные деньги ВЧК, которые он передает в партийную кассу. Александрович лично разоружил прибывшего для ареста Блюмкина Дзержинского и его охрану, заявив Дзержинскому: «По постановлению ЦК партии левых эсеров, объявляю вас арестованными».
Около 18 часов Александрович в сопровождении членов ЦК партии левых эсеров приехал в здание ВЧК на Лубянке, где арестовал заместителя Дзержинского Мартына Лациса. Однако на следующий день, при активном участии латышских стрелков и в результате артиллерийского обстрела главного штаба восставших в Трёхсвятительском переулке, где в это время находился и арестованный Дзержинский, мятеж был подавлен. Александрович был арестован и в ночь на 9 июля 1918 года расстрелян «за измену служебному долгу» в числе 13 активных участников мятежа.
Блюмкин, который был также приговорен к расстрелу, скрылся. Впоследствии в беседе с Натальей Луначарской-Розенель, женой Луначарского, и её двоюродной сестрой Татьяной Сац он признался, что о плане покушения на графа фон Мирбаха знали и Дзержинский, и Ленин. Во всяком случае, когда в апреле 1919 года большевики заняли Киев, Блюмкин явился в ЧК к Лацису с повинной. С согласия Дзержинского это оформили как чистосердечное раскаяние и восстановили Блюмкина на службе. Но теперь уже левые эсеры приговорили Блюмкина к смерти – как предателя. Эсеровские боевики пригласили его за город, якобы для того, чтобы обсудить линию поведения в новых условиях. Там в него выпустили восемь пуль, но Блюмкину удалось скрыться. Через несколько месяцев изменившего внешность Блюмкина два боевика обнаружили сидящим в кафе на Крещатике. Расстреляли оба револьвера. Истекая кровью, Яша упал, но... остался жив. Разочарованные эсеры отыскали его в больнице. Не доверяя больше стрелковому оружию, они бросили в окно палаты, где Блюмкин лежал после операции, бомбу, но за считанные секунды до взрыва тому удалось выпрыгнуть в окно и вновь остаться живым.
После этого Блюмкин становится начальником личной охраны Троцкого, колесит с ним по фронтам Гражданской войны, в июне 1920 года оказывается в Персии, где за четыре месяца смещает Кучек-хана, приводит к власти Эхсанулл-хана, которого поддержали местные «левые», создает Иранскую коммунистическую партию, становится членом её ЦК и военным комиссаром штаба Красной Армии Гилянской Советской Республики. В боях он был ранен шесть раз. За эту операцию Блюмкин был награжден орденом Красного Знамени. Там же в Персии он знакомится с Яковом Серебрянским, также левым эсером, будущим создателем нелегальной разведки ОГПУ. Вернувшись в Москву, Блюмкин издает книгу о Дзержинском и по личной рекомендации председателя ВЧК вступает в партию большевиков РКП(б). Троцкий направляет Блюмкина на учёбу в Академию Генерального штаба РККА на восточное отделение, где готовили разведчиков. Там же учился и Эйтингон, в прошлом также левый эсер, а впоследствии заместитель Судоплатова и мастер тайных операций НКВД. Блюмкина расстреляют в 1929 году за связь с Троцким, а Серебрянского и Эйтингона, как и Судоплатова, арестуют в 1953 году. Яков Серебрянский умер на следствии во время очередного допроса в Бутырской тюрьме в 1956 году. Его сына Анатолия вызвали в Военную коллегию Верховного суда и сообщили: «Ваш отец умер». Когда он пришел в себя, один из сидящих за столом встал и резко бросил: «А вы знаете, что он был эсером?» – «Знаю». – На него недоуменно посмотрели: «Так вот, у него было много грехов против Советской власти, он был эсером. Ставим вас в известность»…
Вот только как отделить «грехи» от заслуг? Во всяком случае то, что Дзержинский доверял левым – факт неоспоримый. Именно он отправил Серебрянского для создания первой нелегальной резидентуры в Палестину. А вскоре «группа Яши», подчиненная лично председателю ОГПУ, проводила головокружительные операции по всему миру – казалось, для нее нет ничего невозможного. Эйтингон, заместитель Серебрянского, а впоследствии – Судоплатова, руководивший операцией «Утка» по ликвидации Троцкого, в 1957 году предстал перед судом неотроцкистов Хрущёва. «Вы судите меня как "человека Берии”, – сказал Эйтингон в своём последнем слове. – Но я не его человек. Если я чей-то, тогда считайте меня "человеком Дзержинского”. Но если быть более точным, то я человек Партии. Я выполнял её задания. И государственные. И с вами я о них говорить не буду».
Поэтому вряд ли можно воспринимать всерьез многочисленные слухи о том, что Дзержинский был троцкистом. В доказательство обычно приводят вырванную из контекста цитату из стенограммы заседания Военного Совета при Наркоме Обороны 2 июня 1937 года. Там Сталин констатирует наличие в стране военно-политического заговора и далее переходит к раскрытию некоторых заблуждений внутрипартийной борьбы. Он говорит, что нельзя записывать кого-то в троцкисты лишь на основании того, что тот однажды голосовал за Троцкого – пусть даже Дзержинский активно поддержал Троцкого против Ленина в каком-то вопросе. «Скажу больше, – говорит Сталин. – Я знаю некоторых нетроцкистов, они не были троцкистами, но и нам от них большой пользы не было. Они по-казенному голосовали за партию. Большая ли цена такому "ленинцу”? И наоборот, были люди, которые топорщились, сомневались, не все признали правильным и не было у них достаточной доли трусости, чтобы скрыть свои колебания, они голосовали против линии партии, а потом перешли на нашу сторону». Таким образом, Сталин на примере данного весьма частного спора о милитаризации профсоюзов, который относится к 1921 году, полностью снимает с Дзержинского всякие обвинения в троцкизме и считает его надежным товарищем. Да так оно и было – в 1922 году Дзержинский поддержал Сталина в споре с Лениным по вопросу устройства СССР. Сталин и Дзержинский считали, что республики должны входить в состав Союза как автономные образования, и вместе выступали с этой инициативой. К сожалению, прошло положение Ленина, и спустя 70 лет Союз рухнул.
После смерти Ленина именно Сталин рекомендовал Дзержинского на пост Председателя ВСНХ, который Феликс Эдмундович занял 2 февраля 1924 года. На этом посту он смог реализовать многие свои «левые» идеи, считая основным фактором развития промышленности «ориентацию на широкий крестьянский рынок» и подчёркивая, что «нельзя индустриализироваться, если говорить со страхом о благосостоянии деревни». Дзержинский был ярым противником бюрократии, ее методов управления государством и экономикой, всеми силами стремился изжить бюрократический «паралич жизни» и, по его выражению, «неслыханную возню со всевозможными согласованиями». Он выступал за развитие мелкой частной торговли, за то, чтобы поставить частного торговца «в здоровые условия», защитив его от произвола чиновников на местах и в центре. Его труды не пропали даром. До марта 1953 года в СССР существовала развитая система частного предпринимательства, насчитывавшая, по разным оценкам, от 114 до 142 тысяч частных предприятий различных организационных форм (в основном артели и кооперативы) и частных предпринимателей (почти аналог современного ИП), которая давала 6% национального ВВП. Причем не только в гражданских отраслях экономики, но и в сфере оборонного производства и даже в прорывных, наукоемких отраслях. Например, во время Великой Отечественной войны частники производили знаменитые автоматы ППШ. Первые советские телевизоры были произведены также частниками. И что особенно важно, так это то, что система функционировала со столь ясным порядком регистрации и прозрачного, понятного налогообложения, что не было никаких препятствий для развития частной инициативы.
Не пользуясь никакими привилегиями, отличаясь подлинным аскетизмом во всем, вплоть до отказа от личной охраны и питания в одной столовой с рядовыми сотрудниками, Феликс Эдмундович работал по 18 часов в сутки. Эдуар Эррио, премьер-министр Франции, дал Дзержинскому такую характеристику: «Золото всех тронов мира не могло отклонить Дзержинского от предначертанной цели. Перед его моральной чистотой порой склоняют головы даже его непримиримые враги». Кстати сказать, Эдуар Эррио выступал за дружбу с Советским Союзом, посещал СССР в 1922, 1933 и 1945 годах, незадолго до своей смерти писал: «Я был другом русских. Наша дружба не была чем-либо омрачена, хотя я ни в коей степени не являюсь коммунистом… Но я считаю, что наша дружба с Советским Союзом необходима для поддержания прочного мира». В августе 1933 года, посетив СССР, он заявил, что все сообщения о голоде на Украине являются большой ложью и выдумкой нацистской пропаганды.
Но успехи Советского Союза, лично Сталина и Дзержинского, приводили в бешенство Троцкого и возглавляемую им правую оппозицию. Именно они организовали травлю Дзержинского на всех уровнях. Однако Дзержинского поддерживал Сталин, а этот тандем был Троцкому не по зубам. В конце концов, поняв невозможность сломить его сопротивление, Троцкий принял решение отравить Дзержинского. Во время пленума ЦК ВКП(б) 20 июля 1926 года у Феликса Эдмундовича стало плохо с сердцем. В начавшейся суматохе кто-то быстро убрал стакан с водой, из которого во время выступления пил Дзержинский. Так что никаких следов не осталось.
Но память о «Железном Феликсе», бесстрашном рыцаре революции, защитнике бедных и обездоленных, особенно детей, переживет века.
