Среди всех советских разведчиков, действовавших на территории оккупированной Украины, первое место несомненно принадлежит Николаю Кузнецову. Простой деревенский парень из уральского села Зырянка, он смог не просто воплотиться в образе элитного немецкого офицера, получая доступ к весьма чувствительным секретам Третьего рейха, но и направить арийскую волю к власти против самих сверхчеловеков, став в самом логове врага грозным неуловимым мстителем. Перед войной Николай Иванович Кузнецов (оперативный псевдоним «Колонист») был секретным агентом НКВД и, в совершенстве владея немецким языком, работал в Москве по зарубежным дипломатам. С началом войны его передают в Особую группу при наркоме внутренних дел Лаврентии Павловиче Берия для использования по линии "Т" – террор и диверсии в тылу противника (руководитель старший майор ГБ Павел Анатольевич Судоплатов). Главная проблема состояла в том, что «Колонист» никогда не служил в армии. Его наставником стал сержант ГБ (что соответствовало армейскому званию лейтенанта) Фёдор Иванович Бакин, сотрудник 2-го (украинского) отделения 2-го отдела 4-го Управления НКВД СССР. Подготовка агента под новым псевдонимом «Пух» началась с полугодичного курса унтер-офицера вермахта. Благодаря своей феноменальной памяти, «Пух» детально изучил структуру и уставы немецкой армии, запомнил огромное количество армейских терминов и тактико-технических обозначений, звания вермахта, полиции и СС, награды и их ношение – на фронте и в тылу, научился правильно приветствовать – в пилотке, в фуражке и без головного убора, стоя и на ходу. «Пух» работал по 14-16 часов в сутки, проглатывая гору книг по немецкой философии, истории, искусству, труды немецких военных мыслителей. «Он буквально истерзал меня массой требований: достать планы городов, фотооткрытки, справочники, газеты, афиши, образцы проездных документов, списки членов местного самоуправления и прочее из прошлых времен, что помогло бы ему действительно выглядеть выходцем из Восточной Пруссии, – вспоминал Бакин. – У него были блестящие лингвистические способности. Немецкий язык он знал безукоризненно, разбирался в диалектах, знал грамоту в исполнении готическим шрифтом. <...> Запомнился мне Николай Иванович как образец дисциплинированности, как простой русский парень и большой патриот». Для «Пуха» был выбран подлинный комплект документов обер-лейтенанта, уроженца Восточной Пруссии Пауля Зиберта. На основе этих документов лейтенант ГБ Сергей Львович Окунь, зам. начальника 2-го отделения, составил следующую легенду. Пауль Вильгельм Зиберт родился 20 июня 1911 года в родовом поместье Шлобиттен (польск. Słobity) графа Рихарда цу Дона-Шлобиттена, потомка старинного графского рода Дона (Dohna). Граф Александр цу Дона-Шлобиттен (1661-1728) был прусским фельдмаршалом, а графиня Фридерика Шарлотта Антония Амалия цу Дона-Шлобиттен (1738-1786) была прабабушкой по мужской линии короля Дании Кристиана IX и предком многих европейских монархов. Отец Пауля служил в поместье помощником управляющего, а мать была прислугой. С началом Первой мировой войны отец был призван в армию и погиб в 1915 году. После его гибели граф Дона взял на себя заботу о семье, оплатил обучение Пауля в училище и назначил его на ту же должность помощника управляющего. В 1936 году Пауль был призван в армию, окончил двухмесячные курсы ефрейторов в Кёнигсберге и за отличную учебу был аттестован унтер-офицером. Согласно ходатайству графа Дона, имевшего генеральский чин, молодого унтера переводят в резерв, и граф назначает его своим торговым агентом. В августе 1939 года Пауль Зиберт был зачислен в 230-й полк 76-й пехотной дивизии, сформированной из числа прусских резервистов. В ходе французской кампании фельдфебель Пауль Зиберт отличился 14 мая 1940 года при форсировании Мааса и штурме Вердена, за что был награжден Железным крестом 2-го класса и произведен в лейтенанты. 23 июня он был контужен и ранен разрывом гранаты. После госпиталя он был награжден нагрудным знаком «За ранение» (чёрным), уволен из армии по состоянию здоровья и вернулся в поместье Шлобиттен. С началом восточной кампании Пауля Зиберта вновь призывают, производят в обер-лейтенанты и направляют в отдел комплектования. Начальник этого отдела мог задержать выздоравливающего офицера в своем распоряжении на срок до девяти месяцев. В случае обер-лейтенанта Зиберта было решено, что его назначат на должность уполномоченного хозяйственно-экономического отдела по использованию и доставке материальных ресурсов на оккупированной местности СССР в интересах германской армии. Район, обозначенный в его командировочном удостоверении, проходил по маршруту Чернигов-Киев-Овруч-Дубно-Ровно. Таким образом, он мог находиться в Ровно – столице рейхскомиссариата Украина – не на постоянной основе, а временно бывать там по служебным делам. Необходимые документы, в том числе свидетельство о награждении Железным крестом 1-го класса, были изготовлены сотрудником НКВД СССР Павлом Георгиевичем Громушкиным. Фотография Кузнецова в форме обер-лейтенанта была отпечатана на трофейной немецкой фотобумаге, приклеена немецким фотоклеем, все записи в документах делались только немецкими чернилами, для оттисков печатей употребляли немецкую мастику. Для окончательного усвоения воинских отношений среди офицеров вермахта, изучения употребляемого ими фронтового жаргона и многих тонкостей, связанных с пребыванием в окопах, «Пух» был помещен в красногорский лагерь НКВД № 27 под Москвой для немецких военнопленных. В этом лагере пленные немецкие офицеры носили форму со знаками различия, им разрешалось иметь при себе награды и личные вещи. 24 августа 1942 года поздно вечером с подмосковного аэродрома Подлипки поднялся двухмоторный «Ли-2» («Дуглас») и взял курс на Западную Украину. 19 октября по главной улице Ровно, размеренным шагом, неторопливо шагал пехотный обер-лейтенант с Железным крестом 1-го класса и знаком «За ранение» на груди, ленточкой Железного креста 2-го класса, продернутой во вторую петлю френча, в лихо сдвинутой набекрень пилотке. На безымянном пальце левой руки поблескивал золотой перстень с монограммой на печатке. Приветствовал старших по званию четко, но с достоинством, чуть небрежно козыряя в ответ солдатам. Самоуверенный, спокойный хозяин оккупированного украинского города, само живое олицетворение победоносного вермахта. 7 февраля 1943 года «Пух», устроив вместе с группой партизан из отряда Медведева «Победители» засаду на шоссе Ровно-Киев, захватил немецкий бронированный «опель». Находившийся в нем зондерфюрер граф Гаан был убит, а двое других офицеров взяты в плен. В портфеле одного из них была обнаружена карта, по которой удалось установить, что в 8 км от Винницы построен бункер Гитлера. 13 марта фюрер подписал здесь Оперативный приказ № 5, предписывающий «по окончании весенней распутицы перейти в наступление против русских… ударом из района Харькова в северном направлении». Это было прологом к последующей операции «Цитадель» на Курской дуге. «Пух» узнал об этой операции от самого Эриха Коха – ближайшего соратника Гитлера, гауляйтера Восточной Пруссии и рейхскомиссара Украины. Имея задание ликвидировать Коха, «Пух» завязал дружеские отношения с его дрессировщиком собак, а тот представил обер-лейтенанта Зиберта гауптману Бабаху, личному адъютанту Коха. Повод был основательный – невесте Зиберта фольксдойче фрейлейн Довгер грозит отправка на работу в Германию. Аудиенция у «эрцгерцога Эриха» была назначена на 31 мая. После войны Валентина Довгер вспоминала, что, готовясь к визиту, Кузнецов был абсолютно спокоен. Утром собирался, как всегда, методично и тщательно. Положил пистолет в карман кителя. Однако в ходе аудиенции каждое его движение контролировалось охраной и собаками, и стрелять было бесполезно. И здесь произошло невероятное. Узнав, что Зиберт родом из Восточной Пруссии, Кох припомнил, что еще задолго до войны приезжал в поместье Шлобиттен на охоту и видел там светловолосого юношу – служащего графа Дона. Это так расположило его к сидящему напротив фронтовику, что Кох проговорился о предстоящем летнем наступлении под Курском. Информация тут же ушла в Центр. 24 июля, накануне своего дня рождения, «Пух» передал командиру отряда «Победители» Дмитрию Медведеву запечатанное письмо с надписью «Вскрыть после моей смерти. Кузнецов». В нём он пишет: «Одиннадцать месяцев я изучал врага, пользуясь мундиром германского офицера, пробирался в самое логово сатрапа — германского тирана на Украине Эриха Коха. Теперь я перехожу к действиям. Пусть знают фашисты, на что способен русский патриот и большевик. Пусть они знают, что невозможно покорить наш народ, как невозможно погасить солнце. <...> Если будет нужно, я пойду на смерть с именем моего Сталина, отца, друга, учителя. Ваш Кузнецов». Первым среди намеченных целей был Пауль Даргель, заместитель Коха (сам Кох находился в Кёнигсберге). 20 сентября «Пух» по ошибке вместо Даргеля застрелил заместителя Коха по финансам доктора Ганса Геля и его секретаря Винтера. 30 сентября он попытался убить Даргеля противотанковой гранатой. Даргель потерял обе ноги и был вывезен в Берлин. После этого было принято решение организовать похищение командира «восточных батальонов» (Osttruppe zur besonderen Verwendung 740) генерал-майора Макса Ильгена. Помощь «Пуху» в этом оказала Лидия Лисовская, в прошлом балерина и жена польского офицера, исключительной красоты блондинка, завербованная НКВД еще в 1939 году. Её двоюродная сестра Мария Микота (псевдоним «Майя»), также обладавшая весьма привлекательной внешностью, была агентом СД. По заданию шефа СД и с ведома Медведева сёстры организовали бордель для немецких офицеров в квартире Лисовской на улице Легионов, где вместе принимали офицеров и чиновников, чтобы информировать своего шефа о настроениях и разговорах в офицерской среде. Всё услышанное они передавали партизанам. «Пух», который по данным Медведева установил с Лисовской близкие отношения, оставался для неё немецким офицером Паулем Зибертом. Когда он открылся перед ней, передав ей «привет от Попова», она только неподвижно сидела, обхватив голову руками. Потом встала, грустно вздохнула и, не проронив ни слова, молча вышла. Именно тогда доктор отряда «Победители» Альберт Цессарский услышал от «Пуха» (в отряде Грачёв Николай Васильевич) загадочную фразу: «Разведка – нечеловеческое дело, она калечит душу»… По приказу «Пуха» Лисовская приняла предложение генерал-майора Ильгена стать его экономкой. 15 ноября «Пух» и трое его спутников (Николай Струтинский, Мечислав Стефаньский и Ян Каминский) похитили Ильгена из его дома вместе с шофером Эриха Коха – Паулем Гранау и расстреляли их на одном из хуторов под Ровно. На следующий день, 16 ноября, «Пух» провел свою последнюю ликвидацию в Ровно, застрелив главного судью и палача Украины, оберфюрера СА Альфреда Функа. Незадолго до этих событий, в начале осени 1943 года, «Майя» познакомила «Пуха» со своим новым куратором, штурмбаннфюрером СС Ульрихом фон Ортелем, подчиненным Отто Скорцени. В одном из разговоров эсэсовец сообщил ей, что ему оказана большая честь участвовать в «грандиозном деле, которое всколыхнет весь мир», и обещал привезти «Майе» персидский ковер... Вечером 24 ноября она сообщила «Пуху», что Ортель покончил с собой в своем кабинете. По видимому, это был трюк, о чём «Пуху» поведал гестаповец Макс Ясковец. Благодаря этой информации в Москве узнали о готовящемся покушении на глав стран антигитлеровской коалиции — Сталина, Черчилля и Рузвельта во время Тегеранской конференции.

В январе 1944 года «Пух» получил приказ Медведева отправиться во Львов вслед за отступающими немецкими войсками. Вместе с «Пухом» туда выехали Иван Белов и Ян Каминский. Там же оказалась и Лидия Лисовская. 9 февраля «Пух» застрелил вице-губернатора Галиции, шефа правительства доктора Отто Бауэра и начальника канцелярии президиума правительства, советника юстиции доктора Генриха Шнайдера. Свою последнюю акцию «Пух» совершил 12 февраля в 18 км от Львова. При проверке документов у села Куровичи им был убит майор полевой жандармерии Кантер. 9 марта 1944 года, пробираясь к линии фронта, в селе Боратин в 10 км от города Броды «Пух» с товарищами зашли в дом Степана Васильевича Голубовича, где столкнулись с боевиками группы УПА «Черногоры». В ходе завязавшейся перестрелки Каминский и Белов были убиты, а Кузнецов подорвал себя гранатой. 26 октября того же года Лидия Лисовская и Мария Микота погибли при невыясненных обстоятельствах. Они были застрелены неизвестными лицами в советской военной форме, когда ехали на грузовой военной автомашине на вручение им орденов Отечественной войны в Киев, причем у Лисовской было удостоверение Управления НКГБ УССР по Ровенской области. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николай Иванович Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Представление было подписано начальником 4-го Управления НКГБ СССР Павлом Анатольевичем Судоплатовым.

Шли годы. В небольшой, но уютной квартире Фёдора Ивановича Бакина, которому довелось сделать из сибирского «Колониста» обер-лейтенанта Пауля Зиберта, в московском районе Измайлово собирались бывшие соратники, многие из которых после войны стали разведчиками-нелегалами. Здесь бывали Михаил Иванович и Анна Фёдоровна Филоненко, долгие годы проработавшие в Бразилии. В Аргентине находились Владимир Васильевич Гринченко и его жена Симона Кримкер – разведчица из отряда «Победители». В той же Аргентине работала Африка де Лас Эрас, которая была радисткой в отряде «Победители» и лично передавала в Центр донесения «Пуха». Бывали у Бакиных и разведчик отряда «Победители» Владимир Иванович Ступин, и Валентина Довгер – связная «Пуха», я также вдова командира отряда «Победители» полковника Медведева – Татьяна Ильинична. Сам Фёдор Иванович Бакин, также сотрудник нелегальной разведки, был одним из инициаторов ходатайства об освобождении из Владимирского централа своих легендарных руководителей – генералов Судоплатова и Эйтингона, незаконно осуждённых по сфабрикованному «делу Берия». Полковник Окунь, разработавший легенду Кузнецова и отправленный в годы хрущёвщины как и многие другие в отставку, до конца своей жизни работал в ресторане «Прага» – сначала начальником кондитерского цеха, а потом заместителем директора. Когда в 1995 году его не стало, в газете «Московская правда» появился большой некролог, в котором не было ни слова о его работе в органах государственной безопасности.