Чем живёт украинское сопротивление и подполье
05.11.2014 - 21:25
Предательство
После Майдана судьба сотрудников «Беркута» развивалась по четырем основным направлениям. Крымские «беркуты» и примкнувшие к ним милиционеры из других городов создавали заслон против «поездов дружбы». В Крыму их носили на руках, давали зарплаты, они первыми получили российское гражданство. А после триумфа «вежливых людей» либо остались в Крыму, либо перевелись в московский ОМОН.
Донецкий и луганский «Беркут» тоже встречали цветами и аплодисментами, но этим дело и ограничилось. В дальнейшем большая часть из них оказалась в рядах ополчения.
На «Беркуте», который имел несчастье происходить с западной Украины, отыгрались по полной. Они стояли на коленях и просили прощения у «народа», а наиболее стойкие были убиты при штурме казарм спецназа «Правым сектором».
А спустя всего несколько недель эти самые «борцы с нацизмом» были отправлены уничтожать повстанцев Новороссии. Вместе с ними отправились люстрированные и оставшиеся без названия сотрудники спецподразделения милиции из центральных и южных областей Украины. Впрочем, чтобы не грешить против истины, нужно сказать, что не совсем безропотно. Многие из них еще пылали праведным гневом, они бросали краской в билборды, они были в рядах антимайдана… Потом им сообщили, что подразделение отправляют в зону АТО для обеспечения правопорядка в населенных пунктах, контролируемых украинской армией. Они загорелись — не дадим бесчинствовать поганым правосекам! Однако перед самой отправкой оказалось, что командировка не в тыл, а на передовую. Большинство ехать отказалось.
Экс-беркутов перевели на работу обычных участковых с соответствующим понижением в зарплате. «Ваша зарплата пойдет на премии тем, кто воюет!» — так аргументировали это в штабе. Офицерам даже такого выбора предоставлено не было — или езжай на войну, или пошел к черту из рядов МВД. Поставленные перед выбором — отправиться в зону АТО, уволиться из МВД или вкалывать в качестве рядового опера, они в массе своей предпочли проливать кровь тех, кого якобы защищали на Майдане.
«Пленные»
Украинские мирные жители пребывают в твердой уверенности, что сражаются с внешней угрозой. На самом же деле инакомыслящим всего лишь заткнули рты банальным полицейским произволом. И это означает не только то, что несогласные сменили именные странички в фейсбуке на боты. Успешное затыкание ртов имеет серьезный недостаток. Пока люди имели возможность ссориться до хрипоты, дело не шло дальше драк на митингах. Как только на Украине стало нельзя быть публично несогласным, это выплеснулось в поджоги отделений «Приватбанка», уничтожение банкоматов, разбивание машин с флагом Украины. Только в одном областном городе количество задержанных «террористов» перевалило за тысячу. Тысяча! И это только тех, на кого уже завели дела. Некоторых из них обменяли на пленных украинских солдат, благодаря чему и стал известен масштаб подпольного сопротивления на Украине.
В Донецке обменянные участники сопротивления живут в общежитии, которое так и называют "общежитие «пленных». Одни готовятся уезжать еще дальше от Украины — в Москву, в Воркуту, хоть к черту на рога, другие зализывают раны перед вступлением в ополчение. Практически всех «пленных» во время следствия избивали, сотрясения мозга и поломанные ребра — абсолютная норма.
По результатам работы контрразведки ДНР стало понятно, что основная причина провалов групп сопротивления — длинный язык. Приверженность к мобильной связи играет на руку спецслужбам. По факту для ведения прослушки сегодня украинской контрразведке не требуется санкция прокурора — прослушать могут любого, и тогда, когда захотят. Причем это касается не только непосредственно спецслужб, но и подразделений МВД. Некоторые из «пленных» рассказывали, что во время следствия им предъявляли распечатки телефонных разговоров за полгода до ареста. Опять-таки, украинцы не привыкли обращать внимание на камеры наружного наблюдения. Так, камерами, установленными на банках и офисах, оказались зафиксированы те, кто разбивал машины и банкоматы. Они либо вообще не трудились надевать маски, либо надевали их только перед самим объектом нападения, рассчитывая, что снять их сможет только камера самого банкомата.
Если разговоры по мобильному прямым текстом оказались на первом месте среди причин провала групп сопротивления, на втором месте — провокации и предательство.
В украинской армии и силовых ведомствах оставалось немало откровенных русофилов, которые к тому же не считали нужным скрывать свои взгляды. На них посыпались репрессии.
Всем сотрудникам СБУ было четко заявлено, что «Украина должна быть единой, а все, кто имеет другое мнение, могут засунуть его в задницу». Офицер контрразведки, позволивший себе поинтересоваться, не надо ли поискать пути мирного разрешения конфликта, «отделался» переводом в другой отдел. Еще в начале лета контрразведка была увеличена примерно на 1/5 своей численности как за счет набора новых сотрудников, так и за счет переводов из других отделов. Критерием отбора служили не профессиональные качества, а преданность идее.
Партия Ляшко обвинила офицера-десантника в организации и непосредственном участии в уничтожении Ил-76, заходившего на посадку в Луганском аэропорту. «Обвиняемого» спасло лишь то, что к моменту катастрофы он с тяжелыми травмами уже больше месяца находился в госпитале.
Группа антимайдановцев предложила офицеру УБОП, который активно выступал против Майдана, организовать и возглавить партизанскую группу. Оказалось, что накануне брат потенциального партизана отправился в зону АТО и теперь «после всего, что Россия сделала с Украиной, она для меня враг навсегда!» Анекдот про действующий на Украине партизанский отряд из трёх человек, один из них — предатель, оказался зеркальным отражением действительности
